Он прыгнул наружу, но что-то не пустило его. Обернулся — пола расстегнутой куртки зацепилась за рукоять, торчащую рядом с сиденьем.
Волна была совсем рядом, хвостовая штанга вертушки погрузилась в нее.
Взвыв, как попавший в капкан псевдопес, Тимур дернулся, но не смог порвать крепкий брезент куртки. Вывернулся из нее, едва не вывихнув плечи, выпал из вертолета, вскочил и метнулся к пролому. Тысячи огненных иголочек впились в затылок, мозг вскипал, как сталкер-ская похлебка в котелке на костре.
Волна захлестнула вертолет.
Тимур влетел в коридор, задев плечом торчащий из боковой части рамы кусок металла, начал падать, но продолжал переставлять ноги — и так, все сильнее кренясь вперед, уже почти касаясь пола коленями, преодолел последние метры до лестницы.
Поток аномальной энергии ворвался внутрь следом за ним, а снаружи волна на мгновение выгнулась, огибая здание, накрыла его и покатила дальше.
Он прыгнул через перила.
Над ним гудящий поток врезался в стену и разошелся по этажу — мириады дрожащих искр заплясали в красном супе, наполнившем весь этаж. Провалившись сквозь три лестничных пролета, Тимур рухнул на покрытый линолеумом пол, и потом во всем здании погас свет.
Глава 14
В темноте раздавались всевозможные звуки: скрип, стоны, шелест… Что-то громко стукнуло, кто-то невнятно выругался, заскрежетал замок. Потом в лаборатории зашептались, донесся возглас, когда чей-то лоб вошел в соприкосновение с торчащей из прибора консолью. Вскоре с хрустом сломался пластиковый захват. Притаившийся за ксероксом Боцман спросил, перезаряжая «калаш»:
— У кого-нибудь есть фонарик? Я свой разбил.
— И я, — откликнулся Жердь сзади.
— Там никого живого, — сказал Гадюка.
— А по-моему, один только ранен, — возразил Боцман. — И тот, что на стуле…
Раздался звук шагов: кто-то спешил по лабораторной комнате прочь от ведущей в коридор двери… и кажется, он там был не один.
Филин, вспрыгнув на ксерокс, выстрелил из дробовика. Это был обрез, так что не все пороховые газы успевали сгореть в стволе — при каждом выстреле из дула вылетал сноп огня. Он на миг разорвал тьму, но в комнате уже никто не двигался: беглецы успели нырнуть в дверь на другом ее конце, в свете выстрела бандиты увидели, как та захлопнулась.
Щелкнул замок. Загудел аварийный генератор, и включился приглушенный красноватый свет.
Боцман сделал знак Гадюке, тот перескочил через ксерокс и, обогнав Филина, который пошел следом, ввалился в помещение, куда вел коридор. Боцман с Жердем тоже выпрямились. Первый бросил назад один короткий взгляд и направился за главарем, а второй вернулся к дверям кладовой. Там лежал Огонек. Подогнув ноги, он прижимал к груди, развороченной выстрелами из М-16, сумку и растерянно улыбался, глядя в потолок.
— Братан! — позвал Жердь. — Эй…
Он провел перед лицом напарника рукой — туда, обратно… Зрачки не шелохнулись.
— Огонечек… — сказал Жердь. Лицо его покраснело и вдруг стало злым. — Убили, суки! Убили его! — Жердь вытер рукавом нос, присел на корточки и осторожно вытащил из рук мертвеца сумку.
Тимур нажал на спусковой крючок, когда кто-то прыгнул на него из темноты, но все пули он еще раньше выпустил в дверцу вертолета, и выстрела не последовало. Он ударил, попал стволом по невидимой челюсти и сбил человека с ног.
В помещении за стеной грохнул одиночный выстрел.
А в коридоре, куда он свалился с лестницы, убегая от выброса, раздался возглас. Женский.
— Вояка? — обалдело произнес он. — Машка, ты?!
— А ты кто? — спросила она.
Тимур вытянул руку и наткнулся ладонью на ее грудь.
— Эй, ты чё?!
— Это Шульга, — сказал он, уже догадываясь, кого только что отправил в нокаут. — Растафарыч?
— Я, я! — донеслось снизу. — Темно, как в большой заднице Большого Маврикия! Маша, запри дверь и ходу отсюда!
— Давно заперла!
— Тогда бегом!
Последние слова донеслись уже не снизу. Шаркнули ноги. Тимур пошарил в воздухе перед собой и ухитрился поймать в темноте костлявое плечо.
— Стойте! Кто там стрелял?
— Кто-кто, хиппи в пальто! Бандиты, которые на мою тачку тогда напали. Да иди же ты, школьник!
Растафарыч толкнул его в грудь, а под потолком тусклым красным светом зажглась лампочка аварийного освещения.
Институтский водитель был в знакомом прикиде, только джинсы порваны на колене да рубашка помята, к тому же на ней стало как-то поменьше бахромы. А Вояке нарядом служила белая больничная рубашка, и еще на ней были полотняные туфли вроде тех, что иногда выдают в больницах пациентам вместо тапочек. Тимур не поверил своим глазам — девушка держала в руках «слизень»!