— Командир, ну так что? — еще издалека закричал он. — Жечь?
— А ты сможешь? — с сомнением спросил Филин.
— Смогу!
— Не сможешь, — отрезал Боцман. — Огонек бы смог, а ты в этом не сечешь.
— Секу я, секу! — Жердь остановился рядом, возбужденно копаясь в сумке. — Умею! Я ж следил всегда, как Огонечек это делал, что мешал… Не, ну конечно, как он — не смогу, Огонек у нас… Он у нас гений!
— Был, — сказал Боцман. Жердь понурился.
— Был, — тихо повторил он, глядя в землю. — Был, да. Умер Огонек. — Бандит вскинул голову и ухмыльнулся немного безумно: — Но дело его живет! Я смогу, ну разреши, командир!
— Так, ладно, но без экспериментов, — сказал Филин. — Никаких смесей, понял? Льешь что-то одно, и все. Вопросы?
— Нет вопросов! — Жердь нырнул в пролом. Когда главарь с помощником забрались в вертолет, датчики приборов на панели уже горели, а пилот крутил рукоятки настройки.
На небольшом плоском мониторе зажглась зеленая карта Зоны, расчерченная белыми квадратами координатной сетки. Мигнув, погасла, разгорелась вновь. Петр повернул что-то — и на краю карты возник световой квадратик.
— Это вертолет шефа, — пояснил он, не глядя на бандитов.
— Крути шарманку, — велел Филин, заметив, что из здания выскочил Жердь.
Пока бандит залезал внутрь, винт с гудением раскрутился, и как только дверца захлопнулась, вертушка начала взлетать. Все нахлобучили наушники.
— Ну, и почему оно не… — начал Боцман, сидящий сзади вместе с Жердем и Гадюкой, и тут из пролома плеснулся огонь.
— Он синий! — гаркнул Филин, оборачиваясь. — Тебе что сказано было?!
— Да не мешал я ничего, не мешал! — крикнул в ответ Жердь. — Из одной бутыли только полил, на трупы попрыскал там, на приборы, по стенам… И все! Может, в той бутылке у Огонечка уже смесь какая была?
— А искры — вообще малиновые какие-то, — вставил Боцман.
Огонь ударил из щелей в закрытых железом окнах первого этажа, а потом вертолет стал поворачивать и горящее здание уплыло в сторону.
— Слушайте, а куда летим? — спросил Жердь, пропустивший предыдущий разговор и пояснения пилота. — Где Шульга теперь?
Петр лишь молча ткнул пальцем в светящуюся клетку на карте. Жердь, просунув между передними сиденьями голову, сказал:
— Это ихний вертолет? А чего он на месте торчит? Разбился, что ли?
— В случае аварии маячок дает тревожный сигнал, — ответил Петр. — Нет, они просто сели.
— Ну и где они сели?
Все уставились на карту, и после продолжительной паузы Боцман неуверенно сказал:
— Может, я не так смотрю… Но это ж граница Могильника, да?
Выпотрошив аптечку, Вояка заявила:
— Не вижу я снотворного. Может, и есть, но тут половина названий импортные.
— А ну дай я погляжу.
Растафарыч тоже влез в кабину, потом и Тимур. Возможно, среди россыпи разноцветных упаковок с русскими и английскими надписями и пряталось снотворное, но они его не нашли.
Контейнер c тремя сросшимися «слизнями» стал куда тяжелее, и Тимур, отстегнув его, положил на сиденье рядом. Когда, махнув рукой, Растафарыч спрыгнул на землю, Тимур последовал за ним, а Маша осталась сидеть внутри, с любопытством разглядывая приборную панель.
Обойдя вертолет, Тимур встал на склоне и поднял голову. Было жарко, ярко светило солнце, иногда по холму пробегала тень облака. Спать не хотелось как никогда.
— Я не могу, — сказал он.
— Что? — спросил Растафарыч.
— Стае внутри артефакта вот-вот погибнет. Растворится там… Он уже гибнет, понимаешь? К ночи от него, наверное, ничего не останется, он в последний раз, когда я его видел, был таким… как привидение. Прозрачным. Где-то позади бандюки Филина остались. Вроде они и далеко, но вдруг найдут способ сюда… А впереди Могильник. Ты, может, не в курсе, но это самое опасное, не считая окрестностей ЧАЭС, место в Зоне. Опасности со всех сторон. И поэтому я не хочу спать.
— А ты медитацией какой-то займись, что ли, — предложил Растафарыч. — Ну там харя Кришны, харя в раме… Как эти чуваки с Тибета: посидишь с закрытыми глазами, помолишься Большому Маврикию да и вырубишься.
— Нет, — сказал Тимур, покачав головой.
— Ну тогда вперед, — предложил бывший водитель НИИЧАЗа. — Ты ж знаешь, где «ментал» находится? Тогда вы через Челюсти не прошли, а сейчас пролетим.
— Там не пролететь, вообще никак. Разве что на ракете через стратосферу, а потом вниз прыгнуть в каком-нибудь модуле посадочном на парашюте.
— Да что ж там опасного? Глянь, какое небо голубое, чистое…
— Ты думаешь, почему вертолеты к ЧАЭС не летают? В Зоне так: чем внизу опаснее, тем и вверху тоже. А ты пилот неопытный, над этими местами никогда не летал. Через тот путь, по которому мы тогда не смогли пройти, мы теперь не сможем и пролететь. Единственная надежда, что три сложенных «слизня» действительно указали какой-то скрытый путь Стасу и он расскажет мне. Но надо заснуть… а я не могу.