— Вот мать твою! — воскликнул я так громко, что американский турист поднял на меня глаза, и я весьма неблагодарно заявил ему: — И твою мать тоже!
Это я, конечно, зря, но промах с фотоаппаратом был исключительно моей ошибкой, и я это знал, поэтому следовало просто оглядеться вокруг в поисках виновника, а американские туристы подходят для этого идеально.
Чертова камера. Как и со всеми новыми покупками, я полностью проигнорировал сопровождавшую ее брошюру, на которой было жирным шрифтом написано: «Пожалуйста, внимательно ознакомьтесь с инструкцией», и забросил ее куда подальше, уверенный в том, что здравого смысла и толики удачи окажется достаточно, чтобы гарантировать длительные и плодотворные отношения с этим специфическим куском японского дерьма.
— Твою мать, твою мать, твою мать!
Американский турист почувствовал облегчение от того, что наши отношения не зашли дальше пары ничего не значащих фраз. Я уселся на холодильник, злой на себя, на фотоаппарат и на повальное стремление к миниатюризации, забыв о том, что именно стремление делать вещи меньше обеспечило мне такую роскошь, как сидение на холодильнике.
Со мной поравнялась машина, стекло опустилось.
— Куда едешь?
О нет, водитель подумал, что я ловлю машину. Должно быть, он заметил мое выражение безутешного отчаяния и воспринял меня как брошенного на произвол судьбы автостопщика. Я постарался разочаровать его помягче.
— Вообще-то, я сейчас не ловлю машину, я…
— Ты ведь тот парень, который таскает с собой по Ирландии холодильник?
Я только и смог, что кивнуть.
— Я слышал тебя вчера по радио, так куда тебе?
— В Банбег.
Сорокалетний на вид мужчина в модном костюме на мгновение замешкался.
— Но это и есть Банбег.
— Правда? Отлично, тогда план на сегодня выполнен.
— Что ты забыл в Банбеге? Тут же ничего нет.
— Я собираюсь добраться на пароме до острова Тори.
— Не думаю, что паром сейчас ходит. Он разве не в Киллибегсе на…
— Точно, на ремонте. Думаю, что да.
Внезапно я понял, что оставаться здесь, если попасть на остров Тори невозможно, не имеет смысла. И так оно и было. Вряд ли Кевин заставил бы меня непременно выполнять все условия пари. Я решил выяснить, сможет ли этот парень, который выглядел как еще один коммивояжер, мне помочь.
— А куда ты едешь?
— Сначала в Дунглоу, а потом в Донегол. Запрыгивай, подвезу.
Мое путешествие было торжеством нелепости, а я был ее чемпионом, но даже в этих условиях я не мог сделать такую глупость и провести в дороге весь день только для того, чтобы вернуться к вечеру туда, откуда отправился утром. Именно по этой и только этой причине я решил зависнуть здесь и узнать, нет ли другого способа добраться до острова Тори. Я поблагодарил водителя, и он уехал, одарив меня тем же взглядом, что и водитель автобуса, который шел в Каван. Удивительно, но я не чувствовал за собой вины. Боже ты мой, жизнь на дороге делала меня крепким орешком, мне было совершенно все равно, кому я не угодил.
Солнце почти вышло из-за туч, когда я спустил свой груз с небольшого холма и повернул направо за пабом, не соблазнившись его гостеприимством, за что мне можно выдать медаль. Я оказался на особенно тихой дороге, и дребезг холодильника прокатывался эхом по окружающим холмам, даруя пейзажу неуместное звуковое сопровождение. Я завернул за угол, и увидел вдалеке заброшенный дом и две женские фигуры с мольбертами. Я подошел поближе, сгорая от любопытства, какой будет их реакция на дикое видение, с которым они вот-вот встретятся. Они подняли взгляд, испуганные грохотом, когда я к ним приблизился, и объект их рисования отошел на второй план. Наконец, я поравнялся с ними — с одной пожилой и одной молодой и привлекательной леди.
— Добрый день, — сказал я.
Старшая посмотрела на меня с недоверием.
— О господи, молодой человек, путешествующий с холодильником! — произнесла она с американским акцентом.
— Отнюдь. Вам обеим просто снится фантастический сон.
— Вполне может быть, — сказала дама помоложе, с акцентом, который был больше похож на местный.
У нее были красивые глаза.
Я мельком взглянул на мольберты и постиг их необычное восприятие заброшенного дома. Ох! Я не силен в искусстве, но теперь я знаю, что мне точно не нравится.