А. Ф. Иоффе не был согласен с С. И. Вавиловым, полагая, что разработка ускорителей, и в том числе циклотронов,— главное направление в развитии ядерной физики. Менее, чем через год, он в письме к наркому тяжёлой промышленности Г. К. Орджоникидзе от 23 января 1937 г. писал:
«…В СССР необходимо построить совершенно новую установку типа Лоуренса, которая, с одной стороны, обеспечила бы работу группы (т. е. ядерной группы ЛФТИ — В. В.), а с другой,— была бы прототипом тех установок, которые безусловно будут использованы в ближайшем будущем в других отраслях знания» [9. C. 16].
Далее перечислялся ряд конкретных мер по развёртыванию работы над циклотроном и следовал вывод:
«…Постройка циклотрона и предоставление радия дадут возможность институту вести работу в ближайшем пятилетии на уровне передовых мировых институтов по ядерной физике» [Там же. С. 17].
Циклотронной теме было посвящено выступление директора ГРИ В. И. Вернадского в дискуссии по докладу И. Е. Тамма. За некоторое время до начала сессии были распространены тезисы таммовского доклада, и пункт 17‑й тезисов можно было понять так, что циклотрон ГРИ, смонтированный к началу сессии, должен быть передан в один из основных физических институтов, которые занимались физикой атомного ядра. Таковыми, судя по докладу Тамма, можно было бы считать три института: ЛФТИ, УФТИ и ФИАН.
«Я хотел бы высказаться,— сказал В. И. Вернадский,— по поводу п. 17 тезисов проф. Тамма.— Правда, в речи (т. е. в докладе и в опубликованном затем тексте доклада — В. В.) проф. Тамм указал на то, что этот пункт его тезисов нужно понимать не так, чтобы изъять установку Лоуренса из Радиевого института и передать её в одну из основных ядерных лабораторий» [10. С. 330].
Далее В. И. Вернадский сказал, что ГРИ раньше других начал заниматься «физикой ядра, которая вытекала из явлений радиоактивности» и которая «не может не являться одной из основных задач Радиевого института» [Там же]. Теперь, продолжал он, «когда мы, сознавая это, добились установки, которая раньше не существовала в нашей стране и Западной Европе, и в момент, когда мы собираемся приступить к работе с нею, нельзя это дело сломать, как предлагает как будто бы проф. Тамм» [Там же. C. 330—331]. Кстати говоря, Вернадский, возражая против «чрезвычайно грубых форм отнятия только что установленного, ещё не опробованного экспериментом прибора», заметил, что ГРИ, имеющий статус ведомственного всероссийского учреждения, заслуживает быть академическим институтом союзного значения [Там же. С. 332—333], что, по-видимому, укрепило бы его позиции. Напомним, что Радиевый институт стал институтом АН СССР только в феврале 1938 г. [11. С. 305—306].
В заключительном слове И. Е. Тамму пришлось оправдываться:
«…Я считаю соответствующую часть своего 17‑го тезиса неудачно сформулированной и неправильно передающей мою мысль. Я имел в виду не столько изъятие Лоуренсовской установки из Радиевого института от лиц, которые потратили столько энергии на создание этой важной установки, сколько хотел поставить вопрос о том, поскольку эта установка по своей возможности имеет всесоюзное значение, нужно найти такую организационную форму, при которой эта установка могла бы быть использована для наиболее важных работ по ядру, тех, которые проводятся в Советском Союзе нашими лучшими научными силами» [10. С. 346].
Конечно, п. 17 не мог бы быть включен Таммом в тезисы его доклада без ведома С. И. Вавилова. Ясно, что циклотрон ГРИ, как и циклотронные планы ЛФТИ, не могли не быть предметом беспокойства С. И. Вавилова и ядерной группы ФИАНа. И это выразилось несколько противоречивым образом в приведенной выше раздражённой реплике Вавилова об «ошибочности», «неоригинальности», «безрезультатности», дороговизне ускорительного направления в СССР, а с другой стороны, — в одном из пунктов доклада фиановца Тамма о том, что циклотрон ГРИ должен быть, по крайней мере, общим достоянием физиков-ядерщиков. Означает ли это, что в середине января 1936 г. Вавилов ещё не верил в перспективность циклотронного направления, а через месяца полтора-два резко изменил своё мнение? Напомним, что монтаж циклотрона ГРИ был завершен в начале 1936 г.; пуск его был осуществлен в феврале 1937 г. (сначала он ускорял протоны до 200 кэВ, а в июле 1937 г. протоны уже были ускорены до 3,2 МэВ). С весны 1937 г. к работе на этом циклотроне подключился физтеховец И. В. Курчатов, который по совместительству начал работать в ГРИ в качестве руководителя циклотронной лаборатории.