Стопкой ляжет на стол. Целый том
Перечитан до дыр. И удачно разобраны роли.
Я готова учить этот текст до конца.
Мне сказал режиссёр, что усилием воли
Я способна заставить влюбиться любые сердца.
Он мне льстит, я ведь в этом театре недавно,
Но уже поняла, с кем закрутит роман драматург.
Я готова на всё, но пусть роль будет главной.
Этот вызов судьбы подготовил для нас демиург.
***
Имя твоё.
На языке оно словно привязано.
Имя твоё.
Необходимо, научно доказано.
Имя твоё
В этой системе не обозначено.
Имя твоё.
Мной никогда не будет утрачено.
Имя твоё.
Вырежу в сердце и шрамами выложу.
Имя твоё.
Выпишу, выкрою, выкрикну, выскажу.
Имя твоё.
Счастье, что слышала, видела, знаю я.
Имя твоё.
Только о нём среди ночи мечтаю я.
Тот, кто рассказывает истории, правит миром
***
Я ждала Вас у Марьиной рощи,
Но Вы выбрали ту, что попроще,
Без кудрей и из Выхино даже!
Пусть она этот свитер Вам вяжет.
Я ждала Вас весь вечер в Отрадном,
Называла своим ненаглядным,
А Вы выбрали ту, что поближе,
Провели с ней неделю в Париже.
А когда ты приехал в Коньково,
Соврала я, что я не здорова.
Разозлился, увы… после пьянки
Ты катался с другой по Лубянке.
На кольце на Садовом квартира,
Я уже облетела полмира.
И теперь ты запел по-другому,
Сам просился со мной в Оклахому!
***
Эта рыбка сорвётся с крючка,
Потому что наелась червями.
Нынче многих на жмых
Очень трудно поймать…
Я ловлю «мужика»,
Говорят, его ловят сетями…
Социальными или…
Лучше сразу в кровать!
Прикормить, «припоить»
И окутать вселенской заботой.
Мой аквариум пуст.
Испарилась вода.
Я ловлю на живца,
Заменяя неделю – субботой.
Кто не пойман – не вор,
Не сгорит от стыда.
***
Апокалипсис: начало.
Он молчал, она кричала,
Кто козёл, урод, скотина.
Это драма: середина.
За кулисами, без боя,
Громко плачет над судьбою…
Любо-дорого смотреть.
На такую вот «комедь»:
Плачет он. А не она,
Как подумала страна.
***
При друзьях говорила: «Да так, знакомый…»
А домой приходила и нежно шептала: «Любимый…»
А отцу соврала, что зовут его Ромой:
И отец затянулся без фильтра «Примой».
Про неё распускали смешные сплетни,
А потом не смешные —
Сухие, злые.
Этот вечер обычный – зелёный, летний.
К ней домой несут вести. Плохие.
***
Некрасивая пара:
Скромный парень с косыми глазами
Неуклюжей рукой сжал девчонки плечо.
Типы стерео люди придумают сами:
Важно, чтобы не вкусно, а чтоб горячо.
И на стол подают с броским ценником свежие сплетни,
И словесный салют вновь разбрызнут из уст на уста.
Вечер может быть томным, сухим или летним…
А любовь?.. До чего ж иногда проста.
«Некиношная» связь: просто за руки, без голливудской улыбки.
Он простой кладовщик, а она ассистент у врача.
Но толпе всё равно, ей не важно, что может стать зыбким,
Важно лишь осудить, и сожрать, как побег саранча.
Их штампует страна и общественность делит на классы.
Если ты неказист, значит ясен удел.
Лишь стандартная спесь собирает полнёхонько кассы.
Есть типаж, есть артист. И, увы, есть предел…
***
Я подвержена панике:
Я плыву на «Титанике»,
Напишу Гай Германике,
И пускай все умрут.
Я останусь, ведь хочется,
Ни о чём не морочиться…
Очень скоро всё кончится:
God will say: this is good!
***
Среди муз и прочих фей,
На плацкартной верхней полке,
Пляшет женщина-трофей,
Как игрушечка на ёлке…
Ритм дыхания не сбив
И не разбудив соседей,
В ухо шепчут: «Эксклюзив!»
Машенька среди медведей…
Вышла телом и умом.
Надо ж было так родиться?
Если б было всем не в лом,
То могли бы ей гордиться!
***
Яркая картинка:
Баба моет тачку —
Стринги, палантинка…
Муж пропил заначку.
Дети вдоль забора
Роют вшам могилки.
Выстрели, Аврора!
В нежные подкрылки.
Это не стихия.
Просто зарисовка.
Не хватает кия
Вместо заголовка…
***
Не жизнь, а малина —
Мне пять с половиной…
А я не умею читать…
На полке: картины,
Солдат с балериной
И книжка с названием «Мать».
Леплю я из глины —
Ракеты, павлины…
Во сне продолжаю летать.
Теперь кринолины
С цветной пелериной
Уж велено мне надевать…
И вот удивлённо,
Картинно-влюблённо:
«Как дочка у вас подросла!»