Петр Иванович усилил себе успокоительный эффект ароматическими свечами, откупорил бутылочку, налил бокал и погрузился в воду с полученной у директрисы новейшей библиотечной книгой о судьбе Николая Васильевича Гоголя, малоросса.
Книга Петра Ивановича неожиданно увлекла. Давно он уже с этой историей ничего путного не читал, всё листал эти ненавистные газеты. Он заметил, что его стало злить даже их шуршание. "Шуршат как суки неуёмные", — бормотал он просматривая очередные волны изменений давно прошедших событий, с бесконечной чередой появления всё новых очень важных исторических персонажей, о которых не ведали не только учебник его школьной поры, но и курсантской юности. А потом обходилась и Военно-политическая академия. "Кто все эти люди?" — вздыхал старый политработник, изучая новейшие методички.
Короче, погрузившись в ванне в приятные ароматы и побулькиванье медленно струящейся из крана воды, Петр Иванович за интересным и понятным чтением бутылочку свою почти всю и уговорил. И дальше он уже не точно помнил: читал он про это, иллюстрации толковые попались, или ему привиделась набережная Санкт- Петербурга, кареты, господа в цилиндрах… А вот и он сам- Пётр Иванович в новой шинели с тросточкой…
Ольга Аркадьевна, которая долго через дверь рассказывала супругу о предстоящей старости, о предстоящих внуках, о новых веяниях и о кооперативе, арендовавшем в их школе угол, где раньше была мастерская для уроков труда, заметила, что супруг не подает никаких признаков присутствия. Она для профилактики обострения внимания у мужа пощёлкала выключателем света — никакой реакции.
Сердце женщины ёкнуло, она распахнула дверь и обнаружила Петра Ивановича спящим в почти переполненной ванне. На полу под свешенной рукой супруга в мелкой лужице на разворот с иллюстрацией в виде посмертной маски Гоголя лежала полумокрая книга, сандаловая свеча продолжала коптить у его изголовья, перенасытив комнату своим мускусным оттенком. На табурете рядом с пустым бокалом стояла почти на четыре пятых пустая бутылка коньяка.
Обнаружив супруга в таком положении, Ольга Аркадьевна выдохнула:
— Фух! Спит он тут. Хоть мне немного оставил, — оценила она содержимое бутылки, после чего слила остатки в бокал.
Ольга Аркадьевна заметно торопилась — сегодня поздним вечером по ТВ обещали концерт камерного оркестра, это была её музыкальная слабость: "Так редко теперь передают что-то путнее, сплошные трынь-трынь и блатняки. Никакой духовности", — вздохнула она в предвкушении.
Ольга Аркадьевна вынула пробку из ванны, промокшую книгу как есть развернутую подняла и механически опёрла на пустую бутылку, и оставив слегка приоткрытой на проветривание от вонючей свечки дверь удалилась слушать уже начинающийся концерт.
Первые две части музыканты отыграли, и вышли на заключительную- третью часть. Скрипки в полуночной тишине приглушенно рыдали, коньяка в бокале как не растягивай удовольствие, но оставалось почти на донышке. Приготовленная по такому случаю шоколадка и лимончик — тоже доедались. Ольга Аркадьевна уплывала в чувственной поволоке прекрасных звуков, которые всеми органами осязания и частями её тела по восприятию оставляли далеко позади даже мексиканские сериалы. Это был он — кайф.
И вдруг дикий нечеловеческий утробный вопль потряс не только её комнату, а и все пять этажей их хрущовки.
Дальше была Скорая, которая Слава Богу приехала незамедлительно и Петра Ивановича спасти удалось.
Урок литературы в "6-А" так и не состоялся по причине случившегося внезапно у учителя инфаркта. "Детки, просто посидите немножко тихо", — взволнованно сказала классная руководительница, прикрывая нос платочком. — "Читайте следующий параграф самостоятельно", — добавила она удаляясь, на ходу утирая уголки глаз.
Как нам впоследствии рассказал непосредственный свидетель данного трагического события… Ну, мы же поним, что комедия это трагедия, которая произошла не с тобой…
Так вот, очнувшись ото сна Петр Иванович обнаружил себя в глубине длинного узкого холодного вместилища, выбраться из которого или повернуться ему не удавалось, сколько он не мацал по стенкам руками. "Всё таки похоронили! Заживо!" — пронзила его ужасающая догадка. Приглушенные звуки печальной музыки и запах догорающей свечи добавили усиление его подозрению. Ну, а крик этого несчастного был услышан каждым, кто в ту минуту в позднюю тишину находился с открытыми ушами в приемлемом радиусе от описанного события.