Пенелопа глубоко вдохнула, и выдохнула.
— Это хорошо, я позвоню завтра газетчикам и отменю все. Попытаюсь выставить тебя хамом, но думаю, никто в это не поверит.
— Я не пытался воспользоваться тобой, Пен, — тяжело сказал он, — если это поможет тебе все легче перенести.
— Хранил себя до брака, Мак? — едко спросила она.
— Да, — сказал он, и не смог сдержать улыбки.
Она фыркнула, и моргнула, когда поняла, что он серьезно. Она поджала губы.
— Ты хочешь забрать кольцо?
Камерон покачал головой.
— Оставь себе. Я еще оплачу твои долги.
Она выглядела немного застигнутой врасплох.
— Почему?
— Потому, Пенелопа, что так поступает джентльмен, когда порывает с женщиной, даже с той, которая никогда его не любила.
Она красиво покраснела.
— Вижу, у нас нет секретов.
— Ты думаешь, они у нас когда-то были? — мягко спросил он. Он кивнул вправо. — Думаю, здесь есть люди МакЛеода, которые помогут тебе, пока Эван и Патрик не закончат свои дела, — он посмотрел через плечо и встретился взглядом с Яном. — Ян, ты позаботишься о ней?
Ян кивнул и подошел к ним.
— Конечно, буду рад помочь. Леди Пенелопа, почему бы вам не присесть где-нибудь подальше от этой толпы. А мы их свяжем, пока они не пришли в себя, а потом я пристрою вас в хорошее место на ночь.
Пенелопа молчала какое-то время.
— Надеюсь, ей скоро станет лучше, Мак. И ты позвонишь мне, поговорим о компании отца?
Камерон кивнул.
— Как только Сани станет лучше, я обязательно позвоню.
Пенелопа кивнула, и ушла с Яном. Камерон глубоко вдохнул и вышел из замка с огромным чувством облегчения, разливающимся в нем. Убийца найден, бывшая невеста вне подозрений, а он сам волен привести домой женщину, которую любит и готов нежно лелеять всю оставшуюся жизнь. Камерон решил, что ему эта мысль понравится — когда будет уверен, что Сани очнется.
Камерон видел, как Патрик бросился на север, когда он поехал на восток. Теперь, эта чертова кровь не стучала в ушах, и он мог слышать, что дыхание Сани слабое и быстрое. Он прижал ее еще сильнее к себе и побежал по дороге так быстро, как только осмелился.
Он молился, чтобы Патрик МакЛеод знал, что делал. Камерону хотелось поверить, что в этом времени лучше, чем было бы в средневековой Шотландии, но не был уверен, что сможет. Современная жизнь, как он мог первый подтвердить, была в некоторых смыслах опаснее, чем прошлое.
Он пошел быстрее, и поклялся, что даст Патрику час, не больше. Если Сани не станет заметно лучше за это время, он повезет ее в больницу.
В конечном итоге он дал Патрику три часа. Сани в первый час не приходила в себя, второй час ее тошнило, и весь третий час она ругалась.
С ней явно всё будет в порядке.
Камерон сел на пол в туалете Сани и гладил ее по волосам, когда она прислонилась щекой к прохладной плитке пола и цветасто выругалась на нескольких языках. Он решил, что должен чувствовать облегчение от того, что она может уделить внимание и ему, и Патрику в равной части.
— Черт бы вас всех побрал, — произнесла она.
Патрик цокнул языком, прислонившись дверному косяку в ванной.
— Действительно, Сани, в конце концов, мы сделали это для твоего же блага.
— И давно вы оба здесь? — хрипло спросила она.
— С первой галлюцинации, — не раскаиваясь, сказал Патрик. — Великолепное выдалось утро. Правда.
Камерон улыбнулся не очень любезному спасибо. Еще он улыбался тому, что Сани протянула руку и положила на его ногу, и она уже достаточно пришла в себя, чтобы понимать свои действия. Он поверил Патрику МакЛеоду, но было время, когда лишь собственные принципы останавливали его, и не давали оторвать Патрику голову.
Но сейчас Сани выглядела так, словно все самое трудное уже позади. Он освободился от переживаний, которые мучили его, и тут почувствовал запах еды готовящейся на кухне Сани. Еды, которая, скорее всего, была принесена из дома Патрика.
— Хочешь, мы тут все проветрим, чтобы не было запаха? — неожиданно спросил он.
Сани только застонала.
— Ничто уже не сможет заставить меня чувствовать себя хуже, чем сейчас. Кам, я хочу, чтобы ты вывел на улицу моего зятя и сделал ему больно.
Патрик засмеялся.
— Сани, я сделал лишь то, что считал нужным. И конечно, это не месть за ночь, что я провел у тебя в ванной в Сиэтле, съев твой замечательный десерт.
— Тебе не следовало, есть три куска шоколадного торта, — охрипшим голосом сказала Сани. — Обжорство — грех.
— Или лобелия в глазури. — Патрик посмотрел на Камерона. — Лучше заставляй ее попробовать свой десерт, если рассердишь ее.