— Тише ты, чертушка! — цыкнул на него Кузя. — Молчи и слушай.
— Я молчу.
— И слушай, тебе говорят.
— Ну, слушаю.
— Я слышу уже, — встрепенулась Инна.
Все насторожились. Кузя привстал, но тут же снова резко припал к земле:
— Обоз!..
Из-за поворота дороги прямо на них двигались крытые фургоны, в которые были впряжены гигантские рыжие лошади.
«Опять рыжие», — подумал Кузя и почему-то глянул на Слободкина.
Тот неотрывно смотрел на фургоны и беззвучно шевелил губами.
«Неужели опять считает? — пронеслось в голове у Кузи. — Совсем забыл тогда у него спросить, помогает ли это, когда мурашки по коже? А ну-ка попробую: одна, две, три…»
Слободкин больно саданул его в бок:
— Соображаешь?..
— Веселей так! — огрызнулся Кузя. — Десять, одиннадцать…
— Тише, чудик, умоляю тебя!
Он сказал это так громко, что передняя лошадь, которая была уже близко, нервно прижала уши.
— Раз, два, три… — это Кузя уже не лошадей считал, секунды отсчитывал: пронесет или нет? — Сейчас будем хвост рубить, — сказал он опять слишком громко. Правда, этого уже никто не заметил: высокие кованые колеса высекали из выщербленного асфальта такой гром, что можно было чуть ли не кричать. Об этом Кузя уже не успел подумать: кто-то из четверых не выдержал, дал первую очередь, хотя конец обоза еще не появился. Ну а раз начал один, значит, все должны…
— Слушай мою команду!
На какую-то долю секунды Кузе вдруг показалось — все пропало, бездарно и непоправимо. Все смешалось, спуталось. Но очередь вспыхивала за очередью, граната летела за гранатой, обоз сперва разорвался надвое, потом обе его половины рванулись в разные стороны.
Рядом с засадой остались стоять два фургона. Ездовые, прошитые десятками пуль, не успели покинуть своих мест и сидели в тех позах, в каких их застала смерть.
— Страшно… — когда все стихло, сказала Инна.
— Слушай мою команду! — опять крикнул Кузя. — Взять только самое необходимое. И живо, живенько!..
Далеко в лесу, когда пришли в себя и отдышались, Кузя спросил:
— Кто все-таки первый поднял эту заваруху?
— Паника не у нас была, а у них, слава богу, — сказала Инна.
— Значит, ты?
— Во-первых, не я…
— Во-вторых? — не дал ей договорить Кузя.
Слободкин заступился за Инну:
— Победителей не судят.
— Вы зря всполошились, я, может, благодарность хотел вынести тому, кто первый начал.
— Ну, ладно, сочтемся еще славою. Давайте барыши подсчитывать, — деловито предложил Кастерин.
Кузя присел на корточки, извлек из своих карманов и торжественно положил перед собою как величайшую драгоценность две банки консервов.
— А у вас что? Выкладывайте.
Оказалось, все, не сговариваясь, взяли одно и то же. Кузя развел руками:
— Или действительно голод не тетка, или мы самые настоящие дурни… Хоть бы пару автоматов еще на развод догадались…
Все смущенно переглянулись, но Кузе не ответил никто. Голод в самом деле брал свое. Несколько банок было тут же открыто и содержимое их уничтожено. Только после этого обнаружили, что консервы были необычные, таких еще ни разу никто из них не видывал и не ел.
— Тут чего-то хитро придумано, — Кастерин покрутил перед собой пустую банку. — Кузнецов, глянь-ка.
Тот внимательно осмотрел банку. На внешней стороне ее дна был укреплен небольшой граненый ключ, рядом имелось отверстие — точно по форме ключа. Кузя осторожно ввел ключ в скважину, повернул. Внутри что-то хрустнуло, зашипело, через минуту Кузя резко отдернул руку. Банка упала на траву и зашипела еще больше.
— Что такое?..
— Горячая, дьявол, совсем огонь.
Кастерин недоверчиво поднял банку и тут же отбросил:
— Ну и немец, ну и хитер! Заводная!..
Все сгрудились над банкой. Когда она немного остыла, Кузя вспорол ножом ее дно. На траву вылилась белая, молочного цвета кашица, а за одним дном показалось другое.
— Все просто в общем-то, — сказал Слободкин. — Между одним и другим дном запаяли негашеную известь и обычную воду. Разделили их переборкой. Поворот ключа — вода соединилась с известью, — получай, солдат, горячее блюдо. — Он протянул Кузе новую банку: — Испробуй.
Кузя отсоединил ключ, повернул его на пол-оборота в отверстии, консервы быстро разогрелись.
Спать легли сытые, довольные удачным налетом на немцев. Только Кузя, зарываясь в еловые ветки, проворчал:
— По консервам-то мы спецы…
— Спи, спи, — успокоил его Кастерин. — Без жратвы тоже чего навоюешь?