- Что это будет? - спросила Нона.
- Исскувство, - воодушевленно заявил Арнул.
Дальше он достал полотно холста, натянутое на небольшую доску и легким движением руки, наложил кисточкой первый мазок зеленого цвета.
- Не смотрите! - возмущенно сказал Арнул, увидев, что все взгляды направлены на него. - Я не могу так работать.
Дварфы и халфийка переглянувшись, лишь пожали плечами и продолжили разжигать костер.
- Всегда хотела спросить: почему дварфы ходят с топорами и молотами и таким прочим? Ведь вам удобнее было бы с мечем или копьем, - размышляла Нона. - В подземелье вашем, где узкие ходы. Там было бы проще копьем тыкать, нежели размахивать топорами. Правда?
Но вместо дварфов ответил Арнул, не отрываясь от процесса:
- Я слышал, что у дварфов плотные мускульные волокна, и им эти молоты здоровенные, как тебе ложка. - Парень ухмыльнулся.
- Вы хоть раз были в подземелье дварфов? - Валдош обвел всех взглядом. - Какие там хоромы! Там ходы - шире коридоров в ваших замках.
- Бери и махай топором только, - закивал Калотуф.
- И, все же, мне кажется, что дело в восприятии мира дварфами. - Нона отмахнулась от надоедливой мухи, но та не была согласна с таким нахальным поведением халфийки и села ей на лоб. Девушка ловко прихлопнулв надоеду и продолжила свои размышления: - Не видела ни одного дварфа с копьем. Будто они хотят показаться сильными, компенсируя то, что они недомерки.
- Здесь дело в восприятии миром дварфов, Нона, - прищурился Валдош, подбрасывая в костер несколько поленьев. - И кто бы тут рассуждал о недомерках, халфийка.
- Да, Нона, ты только вникни в суть, - живо закивал Калотуф.
- В какую еще суть?
- Ну вот ты когда-нибудь видела дварфа, который дерется с дварфом? Я знаю ответ - нет. Все потому, - Валдош поднес свой указательный палец чуть ли не под самый нос халфийки, - что все дварфы - это большая братия. У вас, людей, нет такого, а у халфлингов - подавно.
- Да, ты только подумай: эльфы, дварфы, драконы. Мы ушли от вас, закрылись в подземельях, огородилсь водой океанов, спрятались на вершинах гор, на снежных перевалах. Думаешь почему? Потому что мы лучше? Нет, Нона, нет, Арнул. Только потому, что мы уважаем того, кто уважает себя, а не любит, как вы или вы. - Калотуф указал на обоих.
- А как же гномы? Они-то остались с людьми, - запротестовала халфийка.
- А что им оставалось? Их род скаро уйдет в века. Гномов осталось мало и каждый ценится своим ремеслом. Вот и сидят себе в своих мастерских и людское золото загребают, - хохотнул Валдош. - Знавал я одного гнома. Старый, как сам мир, но голова еще варит. Так он такие штуки изобретал - тяжело представить. Вот и пригласил его королек местный себе во двор. Теперь он там чинит.
- Каждый человек себя уважает, - возразил Арнул, дослушав Валолоша. - Зайди в таверну и назови любого олухом - сразу получишь в нос.
- Я не знаю кто, что кому сделает, - проговорил Калотуф, - но я собираюсь изменить этот мир.
- Опять ты за свое, братец? - протянул Валдош.
- Да, Валдош, да, - стукнул себя кулаком по колену светлобородый дварф. - Этот мир наш, и кому, как не нам его под силу изменить? Я собираюсь это сделать.
- Как же ты собираешься это сделать? - ухмыльнулась Нона. - Будешь раздавать бедным золото?
- Нет. - Калотуф наконец нашел свой табак, который спрятался в сумке. - Я предпочитаю иную монету - Добро. Чистое, искреннее Добро. Если каждый сделает что-то доброе для другого, то мир, этот гребаный мир, - он стукнул себя по колену на этот раз пустой трубкой, - станет добрее. И, я вас уверю, вы его не узнаете на следующее утро.
- С чего такие убеждения? - не унималась Нона.
- Потому что аргументы больно весомые, - он смачно затянулся дымом, раскуривая табак. - Помнишь, Валдош, как я сбежал с дома в юности своей?
Дварф лишь качнул головой. Валдош и себе соорудил трубку.
- Я тогда устроился подмастерьем к ювелиру. Было легко это сделать, ведь дварф-помошник... не каждый мог таким похвастаться.
Калотуф потянул трубку, мечтательно уставившись на рассвет. Он продолжил:
- В один спокойный вечер, когда мы уже хотели закрывать лавку, отворилась дверь. Помню, будто это было вчера. На проходе стояла маленькая девочка. Она робко прошла к прилавку и что-то долго смотрела. Выбирала, епе оказалось. Так вот. Указывает она на самые красивые серьги и говорит: "Мне, пожалуйста, эти серьги. Я хочу подарить их сестре. Она у меня одна. Мамы и папы нет. Ляся, много работает и совсем забыла, что у нее завтра день рождения. А я-то не забыла, - говорит, щурясь, - долго собирала денежки. Вот!" и выкладывает целую жменю медяков. Ну, я посмотрел на нее потом на мастера Октарина. Тот искренне улыбнулся и быстренько, уложив серьги в шкатулку, отдал девочке. Та вышла в припрыжку. Радостная.