Завкафедрой, нелепо-огромный для такого маленького кабинета, переминался рядом со своим столом, как боксер на ринге, поглаживая покрасневший шрам на лбу. В противоположном углу раздраженно листала курсовые Ирина. Обычно безупречная до незаметности, сейчас она выглядела чуть встрепанной.
— Так плохо? — краем рта улыбнулась она.
— Чистых кружек не осталось, — рассеянно отмахнулся Клочков. — Лучше скажите… Вы наверняка специалист в таких делах! Так скажите мне, Яна Александровна, как вызвать гномика?
— Намазать зубной пастой дверную ручку в туалете, — машинально ответила она.
— Видите! — торжествующе повернулся Клочков к Ирине. — Куда лезете со своими нитками? Выключить свет, намазать…
— Но вы не можете с этим работать, — перебила Яна.
— Начинается… — Клочков возмущенно покрутил толстой шеей.
— Вы заранее знаете правильный способ, — упрямо договорила Яна. — Вы — носитель. — Она прищурилась на сероватую ксерокопию статьи на столе Клочкова. — Ракарский? Вы бы еще Кастанеду в источниках указали!
— И укажу, если надо будет. Ты маньяк, Нигдеева! Я носитель фольклора, а не чумы!
— Это один черт… Жрать охота, — вздохнула она.
— Тебе вечно жрать охота…
— И кофе.
Не вставая, она дотянулась до кружки, поморщилась, глядя на размазанную по стенкам кофейную гущу. «Да тихо ты!» — громко сказал кто-то в коридоре. Из-за двери донеслись нервные смешки. «Давай, не бойся», — послышался отчетливый шепот. Дверь кафедры со скрипом приоткрылась, и в щель просунулась голова. Яна скользнула взглядом по полузнакомому лицу, гладким каштановым волосам.
— Это вроде твоя, — подсказала Ирина. Яна уныло кивнула.
— Зачет… — проговорила студентка. — Я опоздала… по уважительной… Можно?
— Очнулись! — фыркнула Яна. — На пересдачу.
Студентка упрямо протиснулась в кабинет, сжимая зачетку обеими руками.
— Но, Вендига Александровна… — решительно заговорила она — и оборвала сама себя, в ужасе прижав пальцы к губам.
«Ой, мама», — трагически выговорил кто-то за дверью. Клочков радостно подобрался.
«Сейчас закопает», — убежденно прогудел юношеский бас.
Студентка всхлипнула и бросилась вон.
— Чего это она? — удивилась Яна.
Клочков, корчась, замотал головой.
— Ну, хотя бы ныть не стала, — пожала плечами Яна. — И почему все считают, что если поныть, я передумаю?
— Ты еще спроси, почему тебя прозвали Вендигой…
Взгляд Яны расфокусировался; несколько секунд она беззвучно шевелила губами, потом пожала плечами.
— Анаграмма?
Клочков прыснул.
— Да! — почти выкрикнула Ирина с непонятным облегчением. — Да, конечно!
— И давно?
— Лет пять уже.
— Остроумцы чертовы…
— Мы думали, ты знаешь, — виновато сказала Ирина.
— Да откуда?!
— Обычно люди такое знают, — встрял Клочков. — А что твой кулончик — из человеческой кости, ты тоже не знала? Откуда он, кстати?
— В детстве подарили, — быстро ответила Яна и поправила воротник. Желтоватый резной цилиндрик скрылся под тканью.
— А если ты в него свистнешь, вся группа завалит сессию, никто не спасется, — добавила Ирина.
Яна оживилась:
— А ведь это фольклор! Надо в следующем году подкинуть в темы для курсовых, неплохая работа может выйти, если с умом… Надо кофе.
— Так помой кружку, — усмехнулась Ирина.
— Или пей из черепа студента, — предложил Клочков и вдруг хлопнул себя по лбу. Сдернул с подоконника жуткую тряпку. — Кстати о черепах, тебе тут просили передать… Это что, кусок савана?
Длинная полоса ткани походила на шкуру дохлого чеширского кота в изображении безумной вязальщицы. Эту штуковину сплели из того, что нашлось под рукой: замусоленных обрывков толстых ниток, веревок, длинных лоскутов ткани. Из всего, что можно найти в квартире, где живет бабушка-рукодельница. В очень старой квартире.
Яна взяла вещь двумя пальцами, будто вовсе не желая ее касаться, и прищурилась. Пушистые на вид серо-зеленые нитки, обрамляющие край, неприятно кололись. К этому ощущению полагалась зима, метель, негнущиеся рукава искусственной шубки в крапинку, сползающая на глаза шапка. Намотанный выше носа шарф, покрытый влажной изморозью…
Нитки и веревки переплетались, налезали друг на друга, как щупальца. Но в этом хаосе была система. В нем был смысл, от которого холодело в животе и перехватывало дыхание.
— Это шарф? — Ирина всмотрелась в сложное плетение. — Вагабондский шик?
Яна помолчала, покачивая тряпкой.