Капитаны не скрывали своей радости. Радовались также фидалгу и матросы. Еще бы: вместо Ормуза с его пустынными берегами отправиться к сказочной Малакке, где, говорят, золото лежит под ногами, а пряностей столько, что ум человеческий не может постичь их обилия.
ЭПИЗОД ТРЕТИЙ,
И пришли корабли франков из Гоа в Малакку, и франки увидели, какой это процветающий и многолюдный порт
Поход начался 20 апреля 1511 года. Новый поход д'Албукерки — первая экспедиция конкистадоров в неведомый мир Юго-Восточной Азии. На этот раз двигались не купцы, не заброшенные туда судьбой искатели приключений, не разведчики. Покорять Малакку шел целый флот из 18 кораблей; 800 португальских солдат и 600 индийских наемников с Малабара вел с собой д'Албукерки. Флаг адмирала был на «Флор дель мар» — большой каравелле, не впервые пересекавшей Индийский океан.
Д'Албукерки уверенно продвигался по древнему пути. Индийский лоцман, не единожды ходивший из родного Гуджарата к берегам Суматры и Малайи и еще дальше — к Яве и далеким Молуккским островам, указывал путь.
По совету лоцмана флотилия не сразу направилась к Малакке. Вначале зашли на Суматру, в гавани Пидир и Пасе, владетели которых были данниками Малакки. Зашли, чтобы отдохнуть, подремонтировать корабли, собрать сведения о настроениях в Малакке.
Еще на подходе к Пидиру настигли индийское грузовое судно, которое и разграбили. Такая же участь постигла и другие корабли, встреченные д'Албукерки. В Пидире д'Албукерки нашел восьмерых португальских пленников, бежавших из Малакки, узнал, что бендахара Тун Мутахир казнен подозрительным султаном, а его советник и враг португальцев Ноадабегеа, опасаясь гнева султана, скрылся.
В опустевшем Пасе, жители которого, узнав о приближении эскадры, бежали в джунгли, португальцы не нашли никакой добычи и, не задерживаясь, отплыли к Малакке.
По пути туда португальцы встретили еще два индийских судна. Одно из них было сожжено, и экипаж безжалостно перебит. Второе с тремястами вооруженных воинов оказало яростное сопротивление. На нем находился раджа Пасе, направлявшийся в Малакку, чтобы предупредить своего сюзерена о приходе «белых бенгальцев». Д'Албукерки сделал вид, будто поверил рассказу раджи, объяснившего свое пребывание на корабле необходимостью отправиться на Яву за помощью против своих мятежных вассалов. Адмирал не желал портить отношений с подданными малаккского султана. Он даже распорядился не нападать более на местные корабли (за исключением индийских) в Малаккском проливе.
К вечеру 1 июля португальская эскадра подошла к Маллкке и встала на якорь в виду города под звуки корабельных фанфар и орудийного салюта.
На следующий день начались переговоры. Посланцы д'Албукерки требовали от султана Махмуда освобождения португальских пленников в качестве доказательства его желания жить в мире и дружбе с королем Португалии. Султан соглашался отпустить португальцев, но хотел сначала заключить мир, а затем освободить пленников.
А пока малайцы спешно строили укрепления на берегу, д'Албукерки, не дожидаясь ответа, разрушил орудийным огнем дома в предместье Упех и сжег все гуджаратские корабли, стоявшие на рейде. Он не тронул ни китайских, ни сиамских судов, напротив, подчеркивал всячески свое расположение к китайским и сиамским купцам и капитанам, уговаривая их подождать в гавани, пока он не возьмет Малакку, а затем сообщить своим государям о великой победе португальцев.
Пытаясь избежать войны, султан решил отпустить пленников. Но это не остановило д'Албукерки, с самого начала решившего штурмовать Малакку. И он предъявил новый ультиматум — не только открыть Малакку для монопольной торговли португальцев, но и разрешить им построить в городе форт. Отказ султана послужил формальным поводом для начала военных действий.
Огромный город лежал перед португальцами. Он возник из небытия за столетие, и за это время превратился из маленькой деревушки в крупнейший порт Азии с многоязычным населением, куда сходились торговые пути из Китая, Индии, Аравии и других далеких стран.
За сто с небольшим лет до прихода португальцев яванский принц, имени которого история не сохранила и который остался известен лишь по титулу — парамесвара (принц-консорт), попал на западный берег Малакки и здесь, в устье реки Малакка, основал крохотное княжество.
С начала XV века в городок начали заходить китайские флотилии, совершавшие далекие плавания на Запад, проявляли интерес к нему и мусульманские торговцы из Индии, обосновавшиеся в портах Северной Суматры. Оживление торговых связей между странами Дальнего Востока, Индией и Аравией, заинтересованность западных государств в пряностях, которые шли через Малаккский пролив, упадок яванских портов — все это выдвинуло Малакку на первый план в Юго-Восточной Азии.
Правители Малакки используют выгодную обстановку. Они становятся вассалами Китая — вассалами, правда, лишь по названию, чтобы избавиться от сиамской угрозы. Уже первый из них переходит в ислам, а его преемники укрепляют связи с тамильским мусульманским купечеством брачными союзами. Четвертый правитель, убивший своего малолетнего брата, принимает титул султана. При нем начинается стремительное усиление Малакки.
XVI век застает султанат в зените могущества: под его властью находится не только вся Малайя, но и княжества восточного берега Суматры.
Вернувшиеся из плена португальцы рассказывали, сколь изумителен и богат этот город, сколько кораблей ежегодно приходит в гавань, какие роскошные товары они видели на базарах, где встречаются купцы из разных стран — важные арабы из Каира, Мекки и Адена, бойкие гуджаратцы, осторожные китайцы, буги, любящие решать торговые споры ударом криса, молчаливые яванцы, веселые жители Пегу. «84 языка встречаются здесь», — говорили они изумленным слушателям.
И продолжали: Малакка не знает себе равных. Это город, самой природой предназначенный для торговли. Здесь лук и чеснок ценятся выше, чем мускатный орех, бензойная смола и другие драгоценные вещи.
Рассказывали они также, что сюда, в Малакку, приходят шерстяные ткани, стекло с позолотой из Венеции, опиум — из Мекки, тридцать видов одежд и сорок видов других товаров — из Камбея и Адена, серебро и рубины — из Пегу, шелка и фарфор — из Китая, перец и золото — с Суматры, рис, мясо, оружие — с Явы, корица и мускатный орех — с Молукк и островов Банда. Число иностранных купцов с их челядью так велико, что живут они в отдельных предместьях, из которых Упех — самое большое, и управляются своими старейшинами — шахбандарами. Рассказывали они и о великолепном дворце султана, вход в который украшают бронзовые львы, и о султанской сокровищнице, находящейся рядом с дворцом, и об огромных мечетях, самая большая из которых находится в Упехе, куда по пятницам устремляются толпы «мавров» разных национальностей. «А малайская знать и богатые купцы, — сообщали они, — живут приятнейшей жизнью в окруженных рощами, садами и водоемами больших домах. Дома эти расположены за городом, а в самом городе они также имеют богатые дома. У них много рабов и прислужников, исполняющих все их желания».
Лишь о трудовом люде, ютившемся в жалких хижинах из пальмовых листьев, в кампонгах[13] близ города и на его окраинах, переносящем товары с кораблей и грузившем их на корабли, сгонявшемся на постройку дворцов, загородных домов и мечетей, трудившемся в ремесленных мастерских города, почти ничего не говорили бывшие пленники. Да это никого и не интересовало — ведь здесь не пахло золотом и пряностями.
Зато о воинских силах Малакки говорили много. В городе находилось не менее 20000 воинов — жителей Малакки, яванских наемников и солдат султана Паханга[14], прибывшего в Малакку для женитьбы на дочери Махмуда. Город обладал значительной артиллерией, в том числе 50 большими бомбардами. Подступы к Малакке со стороны моря преграждали деревянные палисады. Единственным пригодным местом для высадки было устье реки Малакки, через которое был перекинут мост, соединявший город с его предместьем Упех, расположенным на правом берегу реки. Мост, как самая уязвимая и в то же время самая важная стратегическая позиция, был защищен палисадом и батареями, охрана его была поручена яванским наемникам.