Однако агенту не удалось успокоить перепуганного этим оригинальным поручением Зоммера. Побаиваясь судьбы ван дер Люббе, он выбрал меньший риск:
«Самолет поднялся в воздух около 8 часов утра. Во время смены самолета в Кенигсберге удалось предупрежденному мной директору Фетте выбросить пакет с адской машиной».
Легко себе представить настроение Геринга, когда он услышал по московскому радио голос Димитрова. Но тут уже Геринг был беспомощен: наказание трусливого Зоммера только наделало бы много лишнего шума. В конце концов неизвестно было, где следовало искать виновных — в Берлине или в Кенигсберге.
Сегодня Геринг, как и другие его сообщники, обезврежен. Рука его больше не будет убивать и не будет поджигать. Трибуналу осталось только поставить точку над «и». И она непременно будет поставлена.
Последние дни одной аферы
Нет более жалкого зрелища, чем конец карьеры нацистских вершителей судьбы Германии. В роде человеческом было немало узурпаторов, более или менее жестоких, более или менее умных, но ни один из них не дал миру картины такого позорного распада, как это сделали творцы «третьего рейха» в час, когда история указала им на дверь.
Каждый новый день приносит нам новые документы, новых свидетелей. В хаосе противоречивых известий, слухов и обычных сплетен-небылиц вырисовывается постепенно картина последних дней гитлеровских Содома и Гоморры.
Вот какой представляется эта картина.
Двадцать четвертого апреля 1945 года Гитлер не выходит даже на пять минут из надежного бомбоубежища рейхсканцелярии. Полубезумный от отчаяния и животного страха, он напоминает зверя, неожиданно оказавшегося в клетке. С ним Ева Браун, Мартин Борман, шурин Евы эсэсовский офицер Фегеляйн и Геббельс с женой, единственные люди, которых Гитлеру удалось заставить остаться в Берлине. Зачем? Этот вопрос он мог прочесть в заплаканных глазах Евы и на дрожащих губах Геббельса. Он до сих пор еще декламировал им о верности, о чести, он и теперь еще повторял им
плакатные лозунги вроде того, что не повторится больше 1918 год, но они чувствовали фальшь в выкриках «фюрера», они знали, что его самого загнал в этот подвал только страх да сознание того, что нигде и ни у кого не найдет он спасения.
Были минуты, когда Гитлера согревала надежда. Он, говорят, называл тогда имена Гиммлера и Геринга. Он ждал какой-то фантастической помощи, какой-то фантастической армии, которая сотворит чудо и прорвет железное кольцо советских войск, с часу на час сужаю щееся вокруг центра Берлина.
Рапорты командующих, изредка получаемые Гитлером по радио, говорили уже не об отдельных поражениях, а о полном разгроме, но он все еще не мог выйти из роли: писал никому не нужные приказы и часами лежал животом на карте, передвигая с места на место булавки с флажками.
На следующий день Гитлер дождался наконец известия от Геринга. Оно было недвусмысленным: с утопающего пиратского корабля удирала еще одна крыса, старая, жирнейшая из жирных.
Гитлер неистовствовал. Размахивая приказами об аресте Геринга, бегал он от стены к стене, бросая базарные проклятия. Гитлер вызвал к радиотелеграфу генерала авиации фон Грайма, и через несколько часов получил сообщение, что фон Грайм вылетел в Берлин в сопровождении сорока истребителей. Однако нервы Гитлера от этого не успокаиваются. Стены бомбоубежища дрожат от детонации, советские снаряды рвутся уже во дворе рейхсканцелярии.
Гитлер дает присутствующим в руки ампулы с цианистым калием. «Фюреру» не хочется умирать в одиночку, ему страшно самому отойти туда, куда он с таким легким сердцем отправлял миллионы человеческих жизней. Нет, мастер убийства не перестанет быть убийцей до последней минуты своей жизни!
Двадцать шестого апреля он принимает генерала фон Грайма и его пилота Анну Райч. Уже первый рапорт генерала звучал угрожающе: почти все крылатые конвоиры фон Грайма были сбиты по дороге в Берлин советскими истребителями. Сам фон Грайм почти чудом избежал смерти, его рука была залита кровью.
«Геринг — изменник, я издал приказ об его аресте. Главнокомандующим немецкой авиацией я назначаю вас, генерал. А теперь вы возвращайтесь и бросьте мне на помощь все наличные силы немецкой авиации».
После этого Гитлер тянет полуживого генерала к карте и разъясняет ему ситуацию. Она, по его мнению, не окончательно безнадежна, ведь на помощь Берлину спешит армия генерала Венкса. Генерал молча склоняет голову, он терпеливо слушает бред «фюрера», хоть и знает, что все это выдумка, что никакой Венке и никакая сила не смогут уже спасти нацистскую Германию и ее «фюрера».