Митрофанов Василий Георгиевич
С крылатыми героями Балтики
Митрофанов Василий Георгиевич
С крылатыми героями Балтики
Содержание
От автора
Перед назначением в авиаполк
Богослово
Приютино
Борки
Снова Приютино
Гражданка
О летной утомляемости
Гора-Валдай - и снова Борки
Паневежис
Восточная Пруссия. Померания
Дорогим однополчанам - мужественным
защитникам Ленинграда, участникам
прорыва и снятия блокады - посвящаю От автора
Эта книга о боевых действиях и героизме летчиков 21-го истребительного полка ВВС КБФ, с которым мне довелось пройти весь его славный боевой путь; из блокадного Ленинграда до Кольберга, где мы встретили великий День Победы. Будучи авиационным врачом этого полка, я вместе с однополчанами душой и сердцем пережил все, о чем говорится в этих воспоминаниях. Как свидетель и участник описываемых событий, я рассматриваю их глазами, врача, рассказываю о том, о чем сами летчики в своих публикациях обычно не говорят. Поэтому в мемуарной литературе воздушных бойцов да и в книгах писателей и журналистов о летчиках немалая доля авиационной героики, доступной обозрению именно полкового врача, для широкого круга читателей как бы остается за кадром, вне их поля зрения. Содействовать в какой-то мере восполнению этого пробела и хотелось этой книгой. Я касаюсь преимущественно вопросов оказания медицинской помощи раненым летчикам полка, возвращения их в боевой строй и профилактики летной утомляемости (главным образом в период блокады Ленинграда). Я не стремился охватить все. Моя речь - о крупицах, о маленьких ручейках, сливавшихся в могучие реки, о том, что делалось в полковом звене, из чего складывалось участие врача авиаполка в повседневном решении названных задач, что в немалой степени способствовало поддержанию и повышению боеспособности летного состава. Наряду с медицинской затрагивается и боевая летная работа. Ведь она являлась ведущей причиной ранений и травм, летной утомляемости. Учет трудностей и сложностей боевой летной работы помогал мне в каждом конкретном случае точнее оценить механизм и характер ранений и травм, глубже понять нервно-эмоциональное состояние летчика и эффективнее лечить его. О моих врачебных делах я рассказываю в неразрывной связи с повседневной боевой жизнью авиачасти, с ее буднями, отмеченными и радостью побед и горечью утрат. Вспоминаю о замечательных людях, с которыми тогда встречался, служил, взаимодействовал.
Представленные материалы касаются без малого пяти лет моей службы в 21-м истребительном авиационном Кенигсбергском Краснознаменном ордена Суворова III степени полку ВВС КБФ. Кратко упоминаю о том, что предшествовало моему назначению в авиаполк.
Сочту свою задачу в какой-то мере выполненной, если читатель воспримет эту книгу как посильную дань автора священной памяти погибших друзей, авиаторов-однополчан, отдавших жизнь за Родину.
Перед назначением в авиаполк
Война. - Ускоренный выпуск. - Бедствие однокурсников на Ладоге. - ВВС КБФ. - В сентябрьских боях 1941 года под Ленинградом. - Временное убытие. Возвращение в новом качестве. - Первые полковые встречи в Рузаевке
Тревожная весть о начавшейся войне застала нас, слушателей четвертого курса Военно-морской медицинской академии, накануне последнего экзамена, который надлежало сдать, прежде чем отправиться на госпитальную практику, а затем и в отпуск.
В памятное воскресенье мы собрались нашим взводом на групповую консультацию, чтобы завтра, 23 июня, отчитаться по боевым отравляющим веществам и тем завершить нелегкие экзамены учебного года. Мы еще не знали, что на советской земле уже полыхает война. Не знали, понятно, когда и в какой мере она коснется каждого из нас, какие тяжкие испытания ожидают родную страну и какой дорогой ценой заплатит народ за свою победу. Никому из нас и в голову не приходило, что очень скоро, через три неполных месяца, в счет цены за победу войдут и жизни большинства наших друзей - однокурсников, в том числе и пришедших тогда на консультацию. Будут среди них и те, кого не станет в последующие годы войны. Но все это потом. А пока для нас продолжалось мирное время. Мы сидели в учебной комнате и ждали преподавателя, готовили вопросы по наиболее сложным и не вполне ясным нам деталям предмета.
Наша консультация, начавшись строго по расписанию в двенадцать часов, была неожиданно прервана. Оповещенные взволнованным и запыхавшимся от бега посыльным матросом, мы, как и все, кто находился в тот выходной день в академии, высыпали во двор к репродуктору прослушать важное правительственное сообщение о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз.
В наши классы и аудитории, в четкий ритм хорошо организованного учебного заведения, в планы каждого из нас чрезвычайное известие врывалось внезапно налетевшим вихрем. По мере его распространения все приходило в движение, менялось, переключалось на военный лад. Нас сразу охватило незнакомое прежде сильное чувство наступивших больших событий. Они оставляли далеко позади мирную жизнь с ее радостями и беспечностью и решительно требовали чего-то более значительного, чем просто отличная и хорошая учеба, высокая дисциплина и примерное поведение. Пробил час защиты Родины, уже обагренной кровью ее сынов и дочерей. И каждый из нас был готов по зову сердца и воинского долга выступить на отпор врагу немедленно и в любой роли, которая могла быть ему определена. Врачами стать не успели - пойдем фельдшерами! А если надо рядовыми с оружием в руках! Доучиваться после войны! Таков был порыв молодых, выраженный на митинге, состоявшемся тогда во дворе академии.
Высшее командование распорядилось иначе. Обстановка войны не уменьшала, а увеличивала потребность в высококвалифицированных врачах. Было приказано: закончить экзамены и приступить к учебе на пятом, последнем курсе по сокращенным программам, не снижая уровня подготовки. Госпитальная практика, предусматривавшаяся после экзаменов, отменялась. Отменялись отпуска и выходные дни. Теперь не до них! Они стали неуместными.
У войны свои мерки, и мы должны были справиться почти с невозможным. То, что предполагалось в мирное время на целый учебный год, надлежало одолеть за два месяца. Это удалось нам вполне и весьма успешно. Помогли молодой задор, настойчивость, чувство долга и ответственности за судьбу Родины, готовность профессорско-преподавательского состава и слушателей, как и всех советских людей, сделать все, что от них зависит, чтобы отстоять честь и свободу любимой Отчизны.
Выпуск состоялся в августе грозного 1941 года. В числе двадцати шести выпускников меня оставили в Ленинграде. Подавляющее же большинство выпуска (около двухсот человек) распределили по другим флотам. Врачи ленинградской группы разъехались и заняли свои места в боевых порядках защитников города Ленина незамедлительно.
А вот у тех, кому предстояла служба на других флотах, случилось непредвиденное. Тяжелое положение под Ленинградом задержало их убытие к местам назначения до 17 сентября. К этому времени город был полностью блокирован с суши. Сообщение с Большой землей стало возможным только по воздуху или по Ладожскому озеру.
Неприветливо встретила Ладога наших друзей. Деревянная баржа, на которой они шли и которую вел озерный буксир "Орел", не выдержала. Под ударами штормовых волн она дала трещину, наполнилась водой и погрузилась. Среди спасенных недосчитались 131 врача. Их трагическая гибель - один из показателей трудностей сообщения, возникших в блокированном Ленинграде. Имена наших погибших товарищей запечатлены на мемориальных досках, укрепленных в вестибюле здания академии на Фонтанке, 106, и в мемориальном комплексе на берегу Ладожского озера. Родина их не забыла и никогда не забудет. Они пали геройски на трудном пути к тем, кто ждал их врачебной помощи. Пали, как солдаты, сраженные войной при исполнении служебных обязанностей.
Из академии я получил направление в авиацию Краснознаменной Балтики врачом-рентгенологом лазарета (начальником лазарета был военврач 3-го ранга В. И. Пахоменко) 708-й авиабазы в Беззаботном (рядом с населенным пунктом Горбунки, что в 7 - 9 километрах южнее железнодорожной станции Стрельна, сейчас в тех краях разместилась крупнейшая птицефабрика). В ту же авиабазу были назначены мои однокурсники А. С. Баланова, В. А. Звонцов и А. Ф. Ильин. Хотя я был назначен на должность врача-рентгенолога, мне пришлось сразу же включиться в хирургическую работу.