И еще одно. Сравнительные данные научных исследований профессора В. М. Васюточкина, выполненных в истребительном и пикировочном полках во время войны (1944 год) и после (1946 год), показывают негативное влияние боевого нервного напряжения на биохимические процессы в организме летчика. Выяснилось, что количество так называемого антиневритического витамина В1 обеспечивающего, в частности, функцию центральной и периферической нервной системы, в организме подавляющего большинства летчиков после войны заметно повысилось, по сравнению с нижней границей нормы, при том же содержании его в пище. Причина ясна: с окончанием войны резко уменьшилась нагрузка на нервно-психическую сферу летчика. Соответственно уменьшился расход витамина В1 в организме. Отсюда его возросший резерв при том же поступлении извне.
20 декабря 1984 года научная общественность отметила восьмидесятилетие со дня рождения видного ученого, биохимика, витаминолога, специалиста науки о питании В. М. Васюточкина. Он - автор свыше ста научных работ. Под его руководством выполнено 15 докторских и 45 кандидатских диссертаций. Его всегда отличали личная организованность, трудолюбие, целеустремленность, богатство идей, ясность и глубина суждений, умение проникать в суть изучаемых проблем, скромность и исключительная доброжелательность. Он и теперь энергичен, полон творческих замыслов.
Проблема летной утомляемости в блокированном Ленинграде была для нас особенно актуальной летом 1943 года. Напряженность боевой работы наших летчиков в этот период определялась не только частыми боевыми вылетами (по четыре - шесть раз в день), но и возросшей сложностью и ответственностью многих из них. Полк все чаще стал действовать над Финским заливом, обеспечивая удары штурмовиков и бомбардировщиков по немецко-фашистским конвоям, отдельным кораблям и военно-морским базам. Насколько это были тяжелые полеты, я мог судить по рассказам летчиков и по врачебным наблюдениям. За один такой полет летчик, обильно потея, терял до килограмма веса тела. Снижалась мышечная сила в руках, определяемая по отклонениям стрелки динамометра. Пульс частил, кровяное давление повышалось. Не ускользала от моего внимания и такая "мелочь", как дрожание пальцев рук, особенно заметное, когда летчик, с мокрым от пота и раскрасневшимся лицом, закуривал.
Боевое, нервное возбуждение не исчезало одновременно с посадкой. Нередко после тяжелого полета летчик хотел только пить. Вяло поковырявшись в тарелке с едой, он отодвигал ее в сторону. А тем временем готовился новый, не менее ответственный боевой вылет. Предстояли новые нервно-эмоциональные и физические перегрузки, характерные для боевой работы летчика-истребителя. Они повторялись изо дня в день, на протяжении месяцев и долгих лет войны, обусловливая причинные факторы летной утомляемости.
Среди мер профилактики и борьбы с утомляемостью наиболее эффективной оказывался месячный отпуск с отрывом от части. И это понятно: отключалась на довольно длительный срок основная причина - боевое нервное напряжение. Мера эффективная, понятная и, казалось бы, простая. Однако воспользоваться ею не всегда было легко. И не только потому, что летчики нередко отказывались от отпуска. Обстановка зачастую вынуждала и командование скупиться на такую меру. В подобных трудных случаях мне помогала все та же испытанная тактика: обоснованно, опираясь на объективные данные, твердо стоять на позициях врача, оставаясь верным своему призванию.
Летом 1943 года выявилась крайняя необходимость в оздоровительном отдыхе майору Д. А. Кудымову. Он много летал. Однако я видел, как он утомлен. Окружающие этого не замечали. И неудивительно. На людях Дмитрий Александрович, подобно Слепенкову и другим нашим летчикам, никогда не жаловался на здоровье. Он неизменно повторял: "Отдыхать - после войны". Мне было ясно: усилия воли, высокое сознание долга, необходимость всегда быть примером для подчиненных делали внешне незаметным снижение у Кудымова "прыти" к полетам. Он оставался в представлении боевых друзей эталоном неистощимой выносливости, необходимой воздушному бойцу.
Но, к сожалению, это только казалось. Фактически же состояние здоровья Д. А. Кудымова находилось на пределе. Оно было чревато возможностью неоправданных тяжелых последствий. Их необходимо было предотвратить незамедлительно, чтобы не опоздать!
Причин, обусловивших утомление летчика (ему было тогда тридцать три года), было достаточно. Боевой счет Д. А. Кудымова к тому времени составлял 425 боевых вылетов, 40 воздушных боев. Наряду с победами имел и неудачи. Дважды был сбит самолетами противника и трижды подбит зенитками. В одной из аварийных посадок на подбитом самолете (еще до прибытия к нам в полк) получил ожоговую травму, сотрясение головного мозга, перелом ребра. Все это не исчезло бесследно. Организм летчика нуждался в помощи. Нужен был отдых от боевой работы. Сам Кудымов просил такого вопроса пока не поднимать: обстановка не та, могут не так понять.
Обстановка в полку летом сорок третьего действительно была нелегкой. Однако идти на поводу у летчика я не мог. Доложил майору Г. А. Романову (он временно исполнял обязанности командира полка, П. Ив. Павлов, назначенный вместо Я. 3. Слепенкова, продолжал учебу на Высших офицерских курсах).
Г. А. Романов считал невозможным выход из строя Д. А. Кудымова. По-своему, вероятно, он был прав. Неспроста мое ходатайство Романов сначала вообще отклонил. Однако, видя мою решимость не отступать, действовать через главного врача ВВС К.БФ, смягчился. Чтобы убедиться в обоснованности моих требований, согласился направить летчика на обследование в лабораторию авиамедицины. Это была хорошая мера в случаях, когда точки зрения командира и врача не совпадали. При этом высокоавторитетный арбитр, как правило, оказывался на стороне врача и летчика. У меня в подобных случаях осечек не было. Не оказалось ее и на этот раз: необоснованных ходатайств и направлений я не делал.
Месячный отпуск, предоставленный майору Кудымову, сыграл свою роль. Наряду с улучшением самочувствия нормализовались некоторые объективные показатели состояния его здоровья Летчик прибавил в весе. Нормализовалось кровяное давление (бывшее до отпуска крайне низким). Улучшилась кислотность желудочного сока, прежде значительно превышавшая норму. Нормализовался сон. После отпуска повысилась и боевая активность летчика. За двенадцать дней после отдыха налетал столько, сколько за тридцать дней до отпуска при прочих равных условиях. (Полковник в отставке Д. А. Кудымов живет в Таллине.)
Меры профилактики и борьбы с летной утомляемостью не ограничивались предоставлением месячного отпуска, направлением в дом отдыха сроком до десяти суток, использованием индивидуального выходного дня, созданием максимально возможных удобств и уюта в общежитии, организацией досуга: кино, концерты силами артистов фронтовых бригад, поездки в театр, на вечера отдыха в Дом офицеров КБФ. Наряду со всем этим уделялось большое внимание физической закалке - проводились физзарядка, волейбол, городки, гранатометание, бег на короткие дистанции, зимой непродолжительные лыжные пробежки вблизи землянок и самолетных стоянок. Широко пользовались шахматами, шашками, домино. Во всем этом усматривался большой смысл. Мои наблюдения показывали: пассивное ожидание боевого вылета ухудшало состояние летчиков. Пульс частил, давление повышалось. Вывод не вызывал сомнений: нервно-эмоциональная нагрузка пассивного ожидания однотипна с нагрузкой боевого полета. От пассивного ожидания летчик уставал не меньше, а порой и больше, чем от полетов. Объективные данные наблюдений совпадали с высказываниями летчиков. Многие из них до сих пор помнят томительные предстартовые минуты ожидания вылета. В числе их подполковник в отставке В. Т. Добров - командир нашей 1-й эскадрильи с октября 1944 года до конца войны. Внушителен его боевой счет: 15 сбитых самолетов врага, 75 воздушных боев и около 400 боевых вылетов. Умер он 4 января 1986 года.