- Спасибо. Куда едем?
- В свой лазарет.
- Хорошо, что не в госпиталь. Страсть не люблю находиться там.
К счастью, у него не оказалось переломов костей. Из видимых повреждений обширная ссадина на лбу, заплывший глаз да кровоподтек на левом предплечье, как свидетельство попытки защитить голову при падении. Удалась она не вполне, но удар смягчился, конечно. В течение нескольких дней летчик жаловался на боль в кончике языка. Позже, с моих слов, он узнал, в чем дело.
С трудом удалось выдержать Павла Ильича в лазарете в течение трех недель. После месячного отпуска, предоставленного по моему ходатайству, капитан Павлов возобновил летную работу. (Полковник Павел Ильич Павлов умер скоропостижно в сентябре 1963 года на сорок четвертом году жизни).
Роль "личного фактора" в аварийной ситуации хочется показать еще на одном примере. Молодой летчик С. получил задание обкатать над аэродромом новый мотор на самолете Як-7У. Через час полета, когда С. уже собирался на посадку, на высоте трехсот метров из-под капота и через выхлопные патрубки стало выбрасывать антифриз - жидкость, добавлявшуюся в радиатор против замерзания воды. Это произошло, как объяснил потом старший инженер полка В. Г. Зубков, в результате нарушения верхнего уплотнения двух цилиндров левого блока.
С. принял правильное решение. Садиться, не теряя времени. Однако ситуация осложнялась тем, что антифриз залил козырек кабины. Земля от обозрения закрылась. Чтобы ее видеть, С. открыл фонарь и немного высунулся из кабины. Встречная струя воздуха немедленно сорвала летные очки. Антифриз забрызгивал лицо, угрожал попасть в глаза. От высовывания пришлось отказаться. Но из кабины земля снова не видна. Опасности слепого в своем роде полета на неисправной машине и малой высоте принудили к срочной посадке.
Летчик резко потерял высоту, развив скорость, превышающую посадочную, и пошел к земле по ветру, против старта и, к сожалению, с выпущенными (несколько ранее) шасси. Получился значительный "промаз". Як-7У коснулся полосы только в самом ее конце. Выравнивание было поздним, скорость большая, и машина, ударившись о землю колесами, взмыла, сделав большого "козла". Выскочив за границу летного поля, самолет упал на левую плоскость с последующим приземлением на фюзеляж. Шасси снесло.
По счастливой случайности летчик легко отделался, хотя его "личный фактор" в этой ситуации оказался, не на высоте. Ему не хватило внимания. Оно все ушло на необходимость разглядеть землю и защититься от антифриза. Но шасси! Шасси остались забытыми. Не обнаружилось навыка, когда мысль и действие сливаются воедино. В итоге правильное решение срочно садиться не было доведено до конца. Правильная мысль не подкрепилась правильными действиями. На вопрос командира С. ответил коротко: забыл убрать шасси.
Конечно, было очень важно знать индивидуальный особенности практически здорового летчика, его "личный фактор", чтобы содействовать более рациональному тактическому использованию каждого из них, помогать и таким путем предупреждать ранения, травмы, потери. Однако в условиях суровых будней войны я как врач мог эффективно вмешиваться в процесс боевого использования летчика только в тех случаях, когда удавалось отметить какие-то отклонения в состоянии его здоровья. Но и это было чрезвычайно важно. Ибо своевременно принятые меры надежно предупреждали летные происшествия, которые могли зависеть от здоровья.
Со второй половины сентября 1944 года интенсивность боевой работы наших истребителей еще больше возросла. Они стали обеспечивать действия и торпедоносцев, и пикировщиков 12-го гвардейского полка, приземлившихся в Паневежисе во главе с дважды Героем Советского Союза В. И. Раковым. Возросшая боевая нагрузка не смутила наших замечательных летчиков. Как и всегда прежде, они успешно справлялись со своими трудностями. Одерживая новые победы, они называли своих "яков" именами погибших товарищей. Самолеты с именами Виктора Свешникова и Василия Ткачева на борту символизировали бессмертие славных советских асов. Они продолжали жить в сердцах боевых друзей и в их новых блестящих победах.
Одну из них летчики полка во главе с Павлом Ивановичем Павловым одержали в воздушном бою 16 сентября 1944 года. В том бою они сбили 15 ФВ-190 без потерь с нашей стороны. За всю войну это самый результативный в полку воздушный бой. Наши асы настигли врага немедленно после гибели Евгения Макарова в предыдущем вылете того же дня. Это был один из многих славных откликов на наказ Петра Дорохова бить врага крепче. Капитан Бурунов, старший лейтенант Емельяненко и лейтенант Антонов уничтожили тогда по два вражеских самолета. На память о том дне у меня, как и у многих однополчан (а также в зале боевой славы полка в 44-й школе Ждановского района Ленинграда), хранится фоторепродукция плаката, посвященного этому событию. Это - одна из наших дорогих реликвий военных лет.
Почти одновременно с пикировщиками В. И. Ракова в Паневежисе успешно включились в боевую работу и вновь прибывшие к нам в полк летчики-истребители старший лейтенант Николай Нагорный, лейтенанты Иван Готальский, Алексей Лебедев, Николай Ежов, Анатолий Низовкин, Михаил Сахно и другие. По оценкам командира полка Павлова, это была надежная и своевременная подмога. С врачебной точки зрения все они отличались безукоризненным состоянием здоровья.
Полеты на боевые задания дополнялись интенсивной учебой летного состава. Она складывалась из тренировочных полетов и наземной подготовки. Одной из форм боевой учебы летчиков на земле были летно-тактические игры под руководством начальника штаба и командира полка. На таких играх нередко бывал и я. Это была еще одна из форм моего общения с летчиками, помогавшая глубже постигать их "личный фактор". Летно-тактические игры для меня были полезны и в другом отношении. Они проводились на основе реальной боевой обстановки. Знать ее мне было важно. Исходя из обстановки, я имел возможность своевременно провести предполетный опрос или очередной осмотр летчиков, то или иное необходимое занятие с ними, проследить за организацией и режимом отдыха, питания и т. д. На тактических играх затрагивались и вопросы оказания помощи летчикам в особых условиях, в частности приводнившимся в открытом море.
В моих материалах, относящихся к концу 1944 года, сохранились сведения об одной из таких игр.
Игра проводилась с руководящим летным составом, до командира звена включительно. То было время (ноябрь - декабрь), когда кроме эпизодических на порт Либава совершались массированные налеты балтийской авиации: бомбардировщиков и штурмовиков под прикрытием истребителей. Каждый такой удар заранее тщательно и всесторонне готовился, до мелочей прорабатывался на земле.
Подполковник Павлов без всяких вступлений предоставил слово начальнику штаба. Майор Ю. В. Храмов подробно доложил обстановку на нашем участке фронта. Затем объявил задачу, поставленную нашему полку: блокировать аэродром в Либаве с целью обеспечения боевых действий бомбардировочной авиации в либавском порту. Каждый из участвующих летчиков играл сначала за командира полка. После того как решения каждым были приняты и некоторые заслушаны, итог подвел Павлов. Он указал на ошибки, отметил наиболее ценные соображения и дал окончательное свое решение. Оно было лишено каких бы то ни было условностей и потому воспринималось как настоящий боевой приказ. Руководствуясь им, летчики могли сию же минуту идти по самолетам и лететь громить фашистов на аэродроме и в воздухе, лишая их возможности помешать нашим бомбардировщикам нанести удар по кораблям и транспортам, скопившимся в порту.
- Полет на цель трехъярусным строем, - приказывал командир. - В каждом ярусе десять "яков" - первая десятка штурмует аэродром, вторая... - И т. д.
Объявленный командиром полка приказ надлежало довести до каждого летчика. И теперь каждый играл роль командира эскадрильи - ведущего той или иной десятки. Ему надлежало назвать конкретных участников, кто с кем в паре летит, разъяснить летчикам детали и особенности задачи, поставленной его группе. После того как приказ был доведен и понят всеми летчиками, слово опять начальнику штаба. Он задает контрольные вопросы.