Я уже слышу ваши возражения. Не станешь же ты отрицать, что существует и такое искусство, которое понимают все и сразу?
Существует, друзья мои, и слава богу, что это так. Существует и такое искусство. И чтобы быть беспристрастным, покажу вам образец этого счастливого вида искусства, которое может трогать сердца без всяких пояснений, без помощи посвященных; например, классический индийский кукольный театр. Он был вторым номером программы Булабхаи, но об этом я расскажу в следующей главе.
ОЖИВЛЕНИЕ В ЗАЛЕ
В начале одной беседы с индийскими артистами мне задали вопрос:
— Скажите откровенно, кукольный театр это старая традиция вашей семьи?
Ох, подумал я, кто-то меня оклеветал! Я пролепетал, что я, собственно, не кукольник, а писатель и сопровождаю труппу просто потому, что у меня большой опыт путешествий, культурных связей с другими странами…
Меня вежливо выслушали, а затем повторили вопрос в несколько видоизмененной форме.
— Поймите нас правильно. Мы хотим выяснить, является ли занятие театром старой традицией в семьях современных кукольников Чехословакии?
Я начал кое-что понимать. Да ведь это призрак кастовой системы! Эти люди хотят узнать, как обстоит дело у нас, может ли в Чехословакии каждый человек заниматься любым, трудом и не считаем ли мы, что люди искусства, например кукольники, стоят на низшей общественной ступени. Мне как-то рассказывали о положении известных индийских киноактрис: публика боготворит их, но на сложившейся веками социальной лестнице они занимают положение, близкое к проституткам.
Поэтому я сказал то, что есть: наше занятие мы выбрали свободно, и никто из нашей группы не происходит из семьи старых кочующих кукольников. А если бы и происходил, то это не имело бы никакого значения для его положения; работа в театре является у нас занятием не менее уважаемым, чем, например, работа на заводе или в городском управлении. И так далее. Не знаю, поверили ли мне, но вскоре я снова столкнулся с подобной проблемой. Глава радиовещания говорил с нами о трудностях, которые он встречает при подготовке телевизионной программы: хотелось бы ввести постоянные передачи спектаклей кукольного театра, но невозможно подобрать культурных людей, которые занялись бы этим. Он вышел из положения, разыскав юношу из старой семьи кукольников, и готовит его сейчас к тому, чтобы он впоследствии смог составлять телевизионные кукольные программы.
Мы в Европе этого не понимаем, но в Индии, так же как на Цейлоне, принадлежность к касте, принадлежность к определенному социальному слою — факт, который мановением руки не изменишь. Передовое законодательство расправилось с этим очень просто: оно не признает каст. Но заставить хотя бы свата вычеркнуть это понятие из своего арсенала гораздо труднее. Достаточно заглянуть в соответствующую рубрику индийской газеты, и вас поразит, сколько женихов и невест ищут себе партнера только из того или иного, точно ограниченного слоя. Главе радиовещания, очевидно, приходится при его поисках немногим легче. Метельщики подметают, шоферы ведут машины. Но мыть машину шофер не станет для этого есть другая каста.
Не знаете ли вы случайно члена касты кукольников для индийского телевидения?
Я обещал описать традиционный кукольный театр, который мы видели в Бомбее. Придерживаясь своего метода — показывать далекое через близкое, — скажу сразу, что мне он совсем не показался чуждым.
Когда я был еще ребенком, к нам в Линецкое предместье Ческе-Будеёвице приезжал пан Дубский. Он принадлежал к социально почти неприкасаемой касте создателей ярмарочных представлений, был владельцем небольшой карусели, которую приводили в движение 3 лс, что в данном случае означало «любые сорванцы», то есть мы. Кроме того, он устраивал кукольные представления в трактире «На конечной остановке». В его репертуаре были «Ярмарка в Гудлице» и тому подобные пьесы, говорил он звучным, удивительно витиеватым чешским языком с глухим «э» на концах таких слов, как «Фауста», и уверял, что является прямым потомком основоположника чешского кукольного театра Матея Копецкого. Но сам он походил на цыгана, а у живших в его фургоне женщин были развевающиеся юбки, блестящие черные волосы и сверкающие глаза.
Помню, как пан Дубский сбрил усы, обнажив длинную верхнюю губу между все больше и больше нападавшими, изрезанными морщинами щеками. Тогда и кино уже проводились детские сеансы, а куклами никто не интересовался. Пан Дубский оставил театр, худел и подолгу стоял подле тира с прилипшим к нижней губе окурком тоненькой папироски.