Ровно до того момента, пока на дальней части перекрёстка не появился огромный чёрный доспех.
Гигантская восьмиметровая фигура тяжело опустилась на асфальт на прыжковых двигателях и пальцы Латы сжались на рукоятях. Вцепились в них с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Говорят, что сложнее всего смотреть на женщину, которую ты не можешь поцеловать, — прозвучал внутри кабины насмешливый голос Эль Сарчеса. — Но всё это тупая хрень, я тебе скажу. Куда сложнее смотреть на того, кого ты не можешь пристрелить.
— Заткнись, Али, — чуть ли не сквозь зубы прошипела Лата, не сводя глаз с чёрной машины врага. — Если бы я хотела услышать твои тупорылые шутки, то попросила бы об этом…
— Если ты, дура, сейчас сделаешь какую-нибудь глупость, то я тебя прикончу.
Спокойный, голос резанул не хуже ножа. Из него практически моментально пропали любые намёки на веселье, сменившись холодной угрозой.
— Эта мразь убила Вимала! — практически прорычала она, уставившись на «Шиву».
— И? — лениво спросил Али.
Настолько тупой, не имеющий хоть какого-то смысла вопрос едва не выбил Лату из колеи.
— Что значит «И»? Ты тупой⁈ Я же сказала…
— Я тебя слышал, — перебил её Эль Сарчес. — Шехар сказал тебе следить за нашими друзьями и не рыпаться. Если они полезут в драку, то валяй, можешь перебить всех, кого захочешь. Но пока они не начали стрелять первыми — выполняй то, что сказано и сиди смирно.
Сдержав рвущийся наружу поток ругательств, Лата рывком откинулась на спинку своего кресла, убрав руки от систем управления от греха подальше.
Ей хотелось выть от бурлящего внутри гнева. Ублюдок прикончивший Вимала стоял в каких-то пятидесяти метрах от неё, а она ничего не могла сделать…
— Я прикончу его, — прошипела она, с ненавистью глядя на дисплей перед глазами.
— Да делай, что захочешь. Но только после того, как тебе разрешат.
— Я тебе не какая-то паршивая собака, чтобы прыгать по команде, Али! — рявкнула она, выливая свою злость на единственного собеседника, чья машина замерла в двадцати метрах левее от неё.
— Ошибаешься, — всё так же спокойно отозвался наёмник. — Ты именно, что собака. Бешеная и злобная сука. Как и я. И если хозяин запретил кусать, то сиди, мать твою, и молчи пока не дали другую команду!
Сжав зубы, девушка хотела сказать что-то ещё, но вместо этого просто на пару секунд закрыла глаза, пытаясь успокоиться.
Всё внутри неё требовало… буквально вопило о том, чтобы Лата прямо сейчас бросилась на этого ублюдка и прикончила его за то, что тот сделал.
Но, по какой-то причине, она продолжила в неподвижности сидеть и ждать.
— Такие, как мы с тобой, всегда похожи на бешеных животных, — неожиданно услышала она спокойный голос Али. — Мы убиваем за тех, кто не хочет или же не может убивать сам. Просто смирись с этим, Лата, и прими этот факт. Этот парень, которого ты так ненавидишь — точно такой же, как ты и я. Не важно, по какой причине мы это делаем. Деньги. Идеалы. Преданность. Без разницы. Вообще плевать. Всё это дерьмо не для нас с тобой. Нам нужна лишь команда. Приказ на то, чтобы вцепиться в глотку. Такие, как мы, прекрасно умеют лишь то, на что подавляющее большинство не способны. И мы в этом хороши. Мы, чёрт нас подери, в этом лучшие. И именно поэтому ты сейчас сидишь там, где сидишь. Так что не обманывай себя. Мы просто бешеные собаки, которых держат на цепи для того, чтобы в нужное время спустить с поводка.
— Я не хочу быть таким же куском циничного говна, как ты, — зло отрезала девушка.
— Прости пожалуйста, но стать настолько же высокопрофессиональным куском циничного говна, как я, тебе в жизни мастерства не хватит, — хохотнул в ответ Али. — Но это не значит, что я имею что-то против этого. Мне нравится моя жизнь и я ею доволен. А вот довольна ли ею ты, решать только тебе.
— Когда прикончу эту мразь, буду довольно, — мрачно пообещала Лата, глядя на то, как из кабины чёрного доспеха появился высокий и широкоплечий мужчина. — Можешь не сомневаться.
Система связи донесла до неё новый смешок. Но в этот раз в нём присутствовали совсем новые интонации. Что-то, чего Лата до сих пор никогда от него не слышала.
Знай она Али хоть немного лучше, то смогла бы распознать за этим напускным смехом искреннее уважение.
— Даже и не думал. Только не забывай. Бешеных собак, которые кусают хозяина, отстреливают. Так что будь лапочкой и не рычи на наших гостей. Или я затяну ошейник так, что ты взвоешь.
— Да пошёл ты.
В ответ система связи донесла до Латы лишь весёлый хохот.
Шехар стоял в середине перекрёстка, глядя на высокого мужчину.
Тот был одет в темно-коричневый пилотский комбинезон и шёл сейчас прямо к нему через разделяющую их улицу.
Забавно, подумал бывший принц. Раньше в такой ситуации я бы точно почувствовал страх или что-то вроде этого. Может быть даже ужас.
А вместо этого ощущал только усталость.
Усталость от всего. Казалось, что после того, как все они почти три часа вытаскивали людей из-под завалов, пытаясь спасти тех, кого только можно, он стал не способен испытывать хоть что-то, кроме банальной и простой утомлённости.
Даже весь ужас и шок от произошедшего со временем растворился в этой отвратительной, подобной кислоте усталости.
Может быть это и есть то самое эмоциональное выгорание, о котором ему говорила Лиза?
Поэтому, когда Абал подошёл к нему, Шехар испытал лишь желание поскорее закончить этот разговор и получить необходимое.
— Я думал, что ты сдох, принц, — произнёс Абал, подходя ближе.
Шехар лишь вздохнул.
— Ты не первый, от кого я это слышу.
— Но я могу стать последним.
В голосе лидера Камаан ке Сена слышалась явная и ничем не прикрытая угроза. Впрочем, сейчас она вызвала у Шехара лишь раздражение.
— Брось, Абал. Если бы ты хотел меня убить, то сейчас не стоял бы здесь. Рустал мёртв. Ты ведь знаешь?
Замерший напротив него мужчина… не то, чтобы совсем не отреагировал на эти слова. Его глаза сузились, а лицо словно на секунду застыло. Он будто напрягся, как хищный зверь пробирающийся через тёмный лес и неожиданно услышавший хруст сломанной ветки.
— Смерть господина ничего не меняет, — холодно заявил он.
— Она меняет всё, — Шехар посмотрел ему в глаза. — Без него у хашмитского режима нет будущего. Ты это знаешь не хуже меня. Рустал был слишком самоуверенным для того, чтобы предположить, что кто-то сделает с ним то, что он сделал с моим братом. И он был слишком большим параноиком для того, чтобы позаботиться о преемственности власти в случае его гибели. Главы оставшихся Правящих семей ненавидят его и не будут подчиняться никому, кто хоть отдалённо связан с ним.
Абал насмешливо хмыкнул.
— И? Считаешь, что они будут подчиняться тебе? Недобитому выскочке из мёртвого королевского рода?
— Я думаю, — твёрдым голосом произнёс Шехар, — что это не имеет сейчас никакого значения. Если мы не избавимся от рейнских сил на планете, то о Сульфаре, как о свободном и независимом мире можно забыть. Протекторат не позволит нам сохранить нашу планету.
— Думаешь, что теперь это должно меня волновать⁈
— А ты думаешь, что не должно? — вопросом на вопрос ответил Шехар. — Абал. Посмотри вокруг себя. Что ты видишь? Город? Людей, живущих в нём? Наш мир? Тебе плевать на всё это? Хорошо. Я не стану спорить. У меня нет на это ни сил, ни какого-то желания. Пусть для тебя всё это не имеет значение. Пускай. Но скажи мне. Неужели ты хочешь оставить смерть своего господина без ответа? Какой ещё смысл в этой жизни у тебя остался. Если он вообще у тебя был.
Лицо замершего перед ним мужчины искривилось от одолевающей его злости, но так ничего и не сказал. По крайней мере не сразу.
Поняв, что нажал на больное, Шехар продолжил. Но в этот раз его голос был обращён к уже совсем другим слушателям.
— А, что скажете вы? — громко крикнул он, посмотрев на два возвышающихся вдалеке «Бакхауфа». — Вам тоже плевать на ваш дом? На ваших родных и близких, у которых забирают их планету ради чужой власти? Вы слышите меня⁈ Чего хотите вы…