Бет пытается забыть про Джимми и стоматолога и про то, о чем они с Петрой говорили недавно, и сосредоточиться на Джилл. Та рассказывает про очередной проект Микки. Микки, ее муж, владеет собственной строительной компанией. И специализируется он не на строительстве новых зданий и не на возведении замысловатых пристроек, а на переносе уже существующих домов на несколько критических футов. Историческим коттеджам и особнякам, расположенным на утесах Сиасконсета, грозит неминуемая опасность ухнуть в море вместе с краем обрыва, беспрестанно подтачиваемого ветрами и волнами, словно каждый из этих домов расположен на ломте пирога и каждый год мать-природа методично отъедает от него по кусочку. Бригада Микки может, точно по волшебству, передвинуть весь дом подальше, на сотню футов, на четыре сотни, пока в конце концов дом не окажется у самой дороги. От пирога не останется ничего, кроме корки, но мать-природа по-прежнему будет голодна.
В настоящий момент Микки занимается переносом семикомнатной громадины на Бакстер-роуд, но с этим домом дело обстоит иначе. Его хозяева не так давно купили какую-то развалюху прямо напротив, через дорогу. Бригада Микки снесла ее, и теперь они переносят дом на другую сторону Бакстер-роуд, на новый ломоть пирога. Только на Нантакете!
— Дурдом, правда? Микки говорит, ему когда-нибудь придется опять переносить этот дом — если он доживет.
— Вот поэтому я и живу в глубине острова, — замечает Петра, которая живет в глубине острова, потому что выросла там и не может позволить себе купить дом ближе к океану.
Это интересная история, но Бет сейчас занята тем, что прикидывает про себя, под каким бы благовидным предлогом улизнуть домой, и с трудом удерживается, чтобы не вскочить со своего места. «Я забыла дома книгу. Грейси нездоровится. Мне что-то нехорошо».
Петра, которая сидит рядом с Бет, видимо, каким-то образом считывает намерение подруги сбежать и, протянув руку, незаметно сжимает ладонь Бет, крепко, но не слишком сильно, одновременно ободряя ее и удерживая на месте. «Я люблю тебя, и ты никуда не уйдешь».
В дверь негромко стучат, и на пороге появляются Кортни с Джорджией — ходячая иллюстрация понятия «полная противоположность». Круглое, без грамма косметики лицо Кортни залито розовым румянцем, волосы небрежно стянуты в хвост на затылке, завитки на лбу чуть влажные от пота. Из-под расстегнутого зимнего пальто из секонд-хенда виднеются майка цвета лаванды, черные спортивные штаны и шлепанцы. Книгу она несет в руках. Оживленная и улыбающаяся, она плюхается на диван с другой стороны от Бет, и вместе с ней в комнату вплывает облако ее энергии, которое медленно оседает, точно невесомый одуванчиковый пух, поднятый в воздух легким дуновением ветра. От нее пахнет пачули.
Джорджия же, напротив, выглядит забегавшейся и запыхавшейся со своим тяжелым вечерним макияжем, яркой помадой и броскими длинными золотыми серьгами, в черных туфлях-лодочках на шпильке и с оттягивающей плечо пухлой кожаной сумкой для ноутбука. Она стаскивает с себя шляпу, перчатки, шарф и пальто и, извинившись за опоздание, принимается ругать очередную чокнутую невесту, которая битых сорок пять минут продержала ее на телефоне, потому что никак не могла решить, какой должна быть ковровая дорожка, по которой она пойдет по проходу в церкви к алтарю. Если Кортни — легкая пушинка, подхваченная теплым ветерком, то Джорджия — ветка дерева, сломанная ураганом и падающая на землю. По их виду ни за что не скажешь, что эти двое — лучшие подруги, однако же это именно так.
Обрадованная тем, что все наконец-то в сборе, Джилл с извинениями спешит в кухню. Прежде чем Джорджия успевает усесться, она вновь возвращается и, дважды хлопнув в ладоши, точно учительница, пытающаяся привлечь к себе внимание класса, ведет подруг в столовую. Джорджия ахает первой, но в следующее мгновение уже они все эхом вторят ей. Джилл сияет, польщенная их охами и ахами и довольная тем, что ей удалось добиться именно той реакции, на какую она рассчитывала.
Действие книги, которую они выбрали для обсуждения в этом месяце, происходит в Японии после Второй мировой войны, и идеи оформления явно почерпнуты Джилл именно оттуда. В центре каждой тарелки восседает какое-нибудь животное-оригами: фиолетовый журавлик, белый лебедь, оранжевый тигр, серый слон. Справа от каждой бумажной фигурки зеленеет капля васаби и высится аккуратная горка мясистого розового имбиря, а рядом с каждой тарелкой лежат палочки и стоит маленькая розеточка с соевым соусом. По всей комнате расставлены свечки в цилиндрических жестяных подсвечниках, а на столе стоят две бутылки саке. В центре на овальном блюде ждут своего часа роллы с икрой масаго, лососем и тунцом.