И почему она так одета?
Я достаточно прошелся по своей компании, чтобы знать, что никто так не одевается.
Не то, чтобы это действительно имело значение… но… наплечники.
Она не замечает меня, когда я прочищаю горло.
Я отхожу и делаю вид, что завариваю чашечку кофе. Он мне не нужен. Я уже выпил три, но делаю это, чтобы привлечь её внимание.
Всё ещё.
Ничего.
Что, вашу мать, я должен сделать, чтобы эта цыпочка посмотрела на меня? Взорвать бомбу? И какого хрена я вообще пытаюсь?
— Прекрасная погода сегодня. — Неубедительно.
— М-м-м…. — бормочет она.
— Я мог бы разбить палатку прямо здесь, в этой комнате, — тяжело вздыхаю я.
Её журнал шуршит, когда она переворачивает страницу.
— Ага…
— Черт, мистер Блэкберн, конечно, придурок.
Она фыркает. Смеется.
— Ага.
Вот как. У нас прогресс.
— Вы видели тот галстук, который был на нём вчера?
Она делает глоток из своего стакана с водой.
— Вчера на нём не было галстука.
Журнал трепещет.
Что ж. Интересно.
— Не было?
Она игнорирует меня так, как это делает только Хантер.
— Как вы думаете, что его так разозлило, что он написал то электронное письмо?
Страницы журнала неподвижны, он медленно опускается, и её темные глаза сверлят во мне дыры, когда она встречается со мной взглядом. Я вижу, как щеки девушки краснеют, глаза расширяются от ужаса, а зубы прикусывают нижнюю губу.
Пейтон?
Такую Пейтон я никогда раньше не видел: неряшливая и помятая, выглядит немного потрепанной, макияж слегка смазан — или это такой макияж, — одежда помята. Я не знаю, что, черт возьми, это за платье и где она его нашла, но оно п*здец как ужасно и его нужно сжечь.
Позволяю этому неловкому моменту между нами повиснуть, давая ей возможность связать пару слов и спасти ситуацию.
Но она этого не делает.
Сидит ошеломленная.
Таращится на меня.
Рот широко открыт в недоумении, как у карпа.
Я подавляю ухмылку.
— Доброе утро.
— Доброе, — отвечает Пейтон хриплым голосом.
— Тяжелая ночка?
Её ответ — слабая улыбка, которая касается только одной стороны её лица. Натянутая?
Она определенно с похмелья.
Ей следовало бы пить кофе, чтобы взбодриться, черт подери, а не воду.
— В следующий раз я был бы признателен, если бы вы позвонили и взяли отгул, а не приходили в офис в виде… — Позволяю незаконченному предложению повиснуть в воздухе, с удовлетворением отмечая, что она ерзает на стуле. — С другой стороны, вы увольняетесь… сколько осталось? Семь дней? Шесть?
Пейтон прочищает горло.
— Одиннадцать.
Я прислоняюсь к стойке, пока варится кофе, скрестив руки на груди.
— Одиннадцать. — Позволяю цифре слететь с моего языка. — Судя по вашему виду с похмелья сегодня утром, похоже, вы сожалеете о своем решении покинуть такую влиятельную компанию.
Пейтон расправляет плечи…. хорошо сложенные плечи.
— Я ни о чем не жалею. — Она закрывает журнал, кладет сэндвич и ловко складывает руки перед собой. — Я очень воодушевлена своим новым начинанием, если вам интересно.
Качаю головой и хватаю свой кофе.
— На самом деле я не хочу знать. Что мне действительно интересно, так это то, почему вы бездельничаете в комнате отдыха, читаете журнал и едите сэндвич, когда еще нет, — бросаю взгляд на свои золотые часы, — даже десяти утра.
Её взгляд мечется. Попалась. С поличным. Она прикусывает щеку, и как раз в тот момент, когда я думаю, что Пейтон будет просить прощение, она расправляет плечи, подносит сэндвич ко рту и откусывает огромный кусок.
Горчица украшает её верхнюю губу, а кусок индейки свисает с хлеба, пока она говорит.
— Если вам действительно интересно знать, мне захотелось перекусить сэндвичем с индейкой в середине утра. — Девушка встает и засовывает журнал под мышку. Взяв воду, она обращается ко мне, тряся своим сэндвичем: — А теперь, если вы не возражаете, мне нужно доесть остатки этой восхитительной вкусной индейки и отправиться в свою кабинку. Кто-то должен заниматься здесь маркетингом.
Самоуверенная, чертовски гордая, она проходит мимо меня, вода капает с распущенных прядей её волос, как будто она только что вышла из душа.
Я наблюдаю, как она уходит, если быть предельно честным, она немного в беспорядке.
Какого хрена она делала сегодня утром, одевалась в гребаной темноте??
И почему у неё такая походка, как будто она находится на подиуме?
Виляет задницей.