— Как дела?
Она качает головой.
— Честно говоря, я никогда за всю жизнь не была так напугана.
Я киваю.
— Он будет в порядке.
— Просто…кровь. Его нога. Не могу выбросить это из головы.
— Я тоже не могу.
— Я так рада, что ты была рядом. Ты спасла ему жизнь, Окли. Он бы умер, если бы тебя с ним не было.
Он все еще может умереть.
Она поднимает голову и слегка мне улыбается.
— Карсон большей частью зануда, но он мой старший брат. Не знаю, что будет со мной без него. Я просто…
— Я знаю. — Сглатываю. Сильно. Я-то точно понимаю.
Подходит медсестра вместе с его мамой.
— Готовы зайти? — спрашивает медсестра.
Да. Я могу это сделать.
— Я думаю, да.
Встаю.
— Мы будем здесь, — уверяет меня мама Карсона. Я улыбаюсь и киваю ей.
— Слушай, — говорит Кеилани. — Не хочешь потом сходить за ланчем? Мне нужно ненадолго убраться отсюда, и мне бы хотелось, чтобы ты пошла со мной. Я просто…Я не хочу быть одна.
— Конечно.
Она улыбается и садится обратно на диван, а затем возвращается ее обеспокоенное выражение лица.
Я следую за медсестрой в его палату. Стены белые. Пахнет так, будто все пропитано лизолом[12] и дезинфицирующими средствами. Мы доходим до палаты, и медсестра откидывает штору, чтобы впустить меня. Я замираю в проеме. Мое тело дрожит. Не уверена, могу ли двигаться.
Медсестра наблюдает за мной.
— Все в порядке.
— Я знаю, — говорю я. Даже несмотря на то, что все не в порядке. Совсем не в порядке.
— Можете оставаться здесь так долго, как вам захочется. Хоть он и в коме, но может вас слышать. Я работаю в этой больнице двадцать лет, и практически каждый, кто выходил из комы, говорил, что слышал людей. Говорите с ним. Дайте ему знать, что вы рядом. — Она улыбается. — Я буду снаружи. Дайте знать, если что-нибудь понадобится, — говорит она. А затем остаемся только мы вдвоем.
Я глубоко вдыхаю и подхожу ближе. Карсон окружен мониторами и пакетами с жидкостью. Вижу, как движется вверх и вниз показатель сердечного ритма. По крайней мере, его сердце все еще бьется. И сейчас это все, что я хочу видеть.
Подхожу к нему и сажусь рядом на кровать. В носу у него трубка с кислородом, и я наблюдаю, как опадает и поднимается его грудь, просто чтобы удостовериться, что он дышит.
Я бывала в такой ситуации. С Лукасом. Хотя Лукас был тощим и белым, как простыня. К концу лечения он был таким слабым, что едва мог поднять руку. Качаю головой, чтобы избавиться от воспоминаний, и сосредотачиваюсь на Карсоне.
— Карсон, — говорю я. — Это Окли. — Беру аккуратно его за руку. Не знаю, что еще сказать. Подношу его руку к губам, а затем снова кладу ее на кровать. Не отпускаю.
Я глубоко вдыхаю и начинаю говорить:
— Я думала о первом разе, когда мы познакомились. Помнишь, когда я почти упала в водоем? Никогда не признавалась тебе в этом…ну, похоже, что сейчас признаюсь, но я подумала, что ты такой сексуальный. Вот почему я мало говорила. Я не знала, что сказать. — Улыбаюсь от воспоминания. — Никогда не знала, как вести себя с парнями. Если можно так сказать. Но ты, кажется, этого не заметил. Ты был таким милым. Слишком милым, я думаю. Затем, когда ты пригласил меня на причал и угостил меня самым вкусным хот-догом, я поняла, что хочу узнать тебя получше. Я рада, что такое воспоминание осталось у меня от нашего первого свидания. Можешь отвести меня туда еще раз, когда тебе станет лучше. Хотя в этот раз я угощаю.
— Помнишь, как я волновалась, когда ты первый раз учил меня кататься на доске? Клянусь, в моем носу до сих пор осталась соль. Я была ужасной. И я знаю, что ты этого не скажешь, но мы оба знаем, что я до сих пор ужасна. — Я тихо усмехаюсь и проверяю, есть ли какой ответ.
Ничего.
— Но больше всего я помню, как ты поцеловал меня в первый раз. Когда мы сидели в моей комнате и играли на гитаре. Это был идеальный момент. Я боялась, что все испорчу. Что буду целовать тебя неправильно, но этот поцелуй был…как волшебство. Идеальный. Никогда не забуду этот вечер.
Наклоняюсь ближе и откидываю волосы с его закрытых глаз.
— Пожалуйста, вернись ко мне. Я не хочу тебя потерять. — Слеза стекает по моей щеке, и я забираюсь на кровать рядом с ним, стараясь не дотрагиваться до его тела или до его раненой ноги. Кладу голову рядом с его головой и касаюсь его лица, позволяя эмоциям взять верх, позволяя им вырваться наружу. Все еще держу его за руку. — Думаю, я люблю тебя, — шепчу я, зная, что он, возможно, не может меня слышать.
Не знаю, как долго лежу рядом с ним. Минуты. Часы. Я запомнила каждый звук, каждое гудение мониторов, расположенных вокруг нас. Его глубокие вдохи и сердцебиение.
В течение какого-то времени нахожусь в палате. Я должна уйти, чтобы его семья могла вернуться. Касаюсь губами его щеки и слезаю с кровати.
— Я вернусь завтра, — говорю я. — Обещаю.
И вдруг я чувствую, что его рука дернулась. Совсем немного. Сердце начинает колотиться, и я смотрю вниз на его руку, находящуюся в моей.
Слезы свободно текут по лицу, и я наблюдаю, как снова поднимается и опадает его грудь. Глаза снова возвращаются к рукам, которые переплетены. Он не отпускает меня, и я знаю, что это не рефлекс. Он знает, что я здесь. А затем я вспоминаю про его семью. Мне нужно сказать им или медсестре, что он ответил. Встаю, чтобы уйти, и он снова сжимает мою руку. Он не открывает глаза и не движется, но все еще крепко сжимает мою руку.
— Я скоро вернусь, — говорю я. Выбегаю за штору в коридор. Медсестра стоит за стойкой, и, когда видит меня, ее глаза расширяются.
— Что случилось?
— Он сжал мою руку, — говорю я.
Она быстро идет в палату, и я следую за ней. Она проверяет несколько мониторов и капельницы. Поднимает со своей стороны простынь так, чтобы я не видела раны, но я все равно отворачиваюсь. Когда она заканчивает, показывает мне следовать за ней из палаты.
— Это замечательный знак. Обычно люди не отвечают так быстро, как только впадают в кому. Он делает успехи. Позвоню его доктору. Вам, возможно, следует рассказать его семье, что он отвечает. Даже если было простое пожатие руки.
— Спасибо, — говорю я.
Она весело смотрит на меня.
— Вы его девушка, да?
Я не уверена, но все равно киваю. Немного времени уйдет на то, чтобы привыкнуть к слову «девушка».
Она улыбается.
— Я рада, что вы пришли. Потрясающе, что может сделать любовь с человеком, не так ли?
Я улыбаюсь.
— Так и есть.
Глава 24
Открыв следующее письмо, я сразу же замечаю, что оно написано почерком мамы, а не Лукаса. Хмурюсь и перелистываю страницу. Ничего нет. В горле образовывается ком, когда я понимаю, что это письмо последнее в тетради. И, очевидно, ему было слишком больно писать. Не уверена, могу ли прочитать его. Пока нет. Снова засовываю тетрадь под подушку и скатываюсь с кровати.
Мама и Джо на кухне. Мама подходит ко мне и слегка обнимает, а затем возвращается на свое место.
— Утром звонила мама Карсона.
— И?
— Он очнулся.
Сердце прыгает в груди. Он очнулся. Он правда очнулся. Я не могу в это поверить.
— Они сказали что-нибудь еще? Он в порядке? Он вообще разговаривает?
Джо смеется и отставляет свой кофе.
— Он спрашивал тебя.
Я прочищаю горло и сосредотачиваюсь на кофейной чашке Джо, чтобы удержать эмоции под контролем.
— Правда? — Я шмыгаю, и мама тянется и касается моей руки.
— Почему бы тебе не съесть что-нибудь, а потом я отвезу тебя в больницу? — спрашивает она. Она не произнесла ни слова, когда я вернулась домой прошлым вечером. Не кричала на меня, не наказала. Лишь обняла меня и сказала пойти поспать. Она меня любит. Теперь я это знаю. Как и то, что все это время именно я отталкивала ее.
Смотрю на нее и киваю. Это все, что я могу сделать, чтобы не расплакаться.