Блядь.
Отклонив голову в сторону, я взглянула на него и пожала плечами.
— Нет, я сказала именно это.
Парень посмотрел на меня и скорчил гримасу.
— С тех пор, как изменили систему подсчета баллов, никаких подтасовок не было.
Все об этом знали. Систему подсчета очков изменили еще в моем детстве, как раз после случая обнаружения сфальсифицированных результатов. То, что когда-то считалось субъективной балльной системой, основанной на «идеальном» балле 6.0, реформировали в более строгий порядок подсчёта очков, в котором каждый элемент стоил определенное количество баллов; если элемент не выполнялся хорошо, то баллы отнимались. Система не считалась безупречной, но она была лучше предыдущей.
Однако в тот момент я очень злилась на Кубок WHK. Да и кто, черт возьми, способен нести ответственность за свои слова, когда говорит в порыве гнева?
— Твоя партнерша приземлилась на обе ноги, а ты чуть не уронил ее, делая тройную подкрутку20. Все было подстроено, — мое второе предложение являлось ложью, но все остальное — чистая правда. Я прекрасно помнила тот случай.
Иван фыркнул, резко развернувшись ко мне.
— Ничего подстроено не было. Наша базовая оценка оказалась намного выше, чем у вас, и мой партнер докрутила все свои вращения.
Я знала это, но будь я прокляла, если бы признала, что в программе Лукова присутствовали гораздо более сложные элементы, которые оценивались более высоким баллом, чем те, что исполняли мы с моим бывшим партнером. К тому же... мы не выступили идеально. Почти, но все же не идеально. Я, наверное, помнила каждую ошибку, которую делала в своих программах. Иногда по ночам я садилась и пересматривала все видео, включая программы из прошлого, когда ещё была подростком. Если бы не моя самоуверенность… Если бы те прыжки получились лучше... Насколько другой могла бы стать моя жизнь, если бы я просто использовала свои возможности, вместо того, чтобы все испортить?
— Как скажешь, — согласилась я только потому, что была бы дурой, если продолжила настаивать на своём. Каким-то чудом мне удалось сдержать улыбку. — Один из твоих людей просто заплатил судьям. Как бы ты это не называл, мне плевать.
Иван моргнул, а я моргнула в ответ.
Кончиком языка парень коснулся внутренней стороны щеки, но лицо осталось невозмутимым, когда он произнёс:
— Я выиграл честно и справедливо.
— А я заняла третье место той ночью, потому что приземлилась, как нужно.
Луков снова моргнул.
— Ты приземлилась правильно, но ваша хореография была ужасной, и вы решили не исполнять каскад прыжков после того, как «Кислая мина» налажал, не докрутив «Три Эс»21 в предыдущем этапе. А еще ты действовала как робот, а твой партнер выглядел так, словно его все время тошнило.
Он был прав, но....
Иван пожал плечами так небрежно, что мне захотелось ему врезать.
— И вообще, ваше музыкальное сопровождение было полным отстоем.
Единственный «отстой» в данный момент сидел рядом и действовал мне на нервы.
— Извини, конечно. Но с каких это пор ты стал музыкальным гением? — сорвалась я снова.
Парень пожал плечом.
—У меня есть слух, а у тебя нет. Не обижайся. Ты либо рождаешься с этим, либо нет.
Я бы разинула рот, но не хотела, чтобы Иван увидел мою реакцию на его слова.
Затем он продолжил.
— Ты выжила из ума, если считаешь, что я позволю тебе выбирать музыку для любой из наших программ.
Теперь уже я развернулась на скамейке всем телом, чтобы окинуть Лукова особенным «что ты там, блядь, сказал?» взглядом. Мое колено оказалось практически на его бедре, когда я наклонилась к нему. Не то, чтобы мы не трогали друг друга по триста раз за день в течение всей этой недели. Бьюсь об заклад, я бы даже узнала его в толпе по запаху.
— Что?
Его светло-розовые губы вновь расплылись в улыбке.
— Ты меня слышала. Музыку выбираем я, Нэнси и хореографы. Все будет отлично, — затем он улыбнулся шире. — Доверься мне.
Мне пришлось запрокинуть голову и рассмеяться.
— Ха!
— Серьезно, не переживай, Жасмин. Я всегда выбирал. Это, наверное, даже поважнее, чем хореография. Ты ведь хочешь выиграть?
Конечно же я хотела, и, честно говоря, у Ивана был отличный вкус в музыке. Его выбор всегда удивлял меня. Парень оказался хорош, но я не собиралась этого признавать.
— В команде нет никакого «я», разве ты об этом не знаешь?
Сукин сын имел наглость подмигнуть мне.
— Но для победы есть я, и если хочешь выиграть, то ты должна слушать меня.
Я усмехнулась. А затем громко рассмеялась, потому что не смогла удержаться.
— В твоих словах нет никакого смысла, придурок. И перестань делать такие глаза. Меня это бесит.
Иван не стал извиняться, лишь немного сгорбил плечи, из-за чего слегка натянулся материал его чудесного свитера, к которому даже не нужно было прикасаться, чтобы понимать, что на ощупь ткань, скорее всего, оказалась бы мягкой, как зефир.
— А для меня смысл есть.
— Потому что ты тупица. И мне не начальник. Мы с тобой партнеры. А в партнерстве тоже нет никакого «я».
Парень снова подмигнул.
— Мы можем поспорить о костюмах и хореографии, но музыку выбираю я.
Вот ведь зараза.
Я бы согласилась, но как теперь это сделать? Просто сказать «ладно»? На самом деле, музыкальное сопровождение меня не волновало. Я бы каталась под что угодно. Но сейчас дошла очередь до костюмов...
— А помнишь свой кошмарный костюм Мамбо? Я, нахрен, уверена, что не позволю тебе утвердить костюмы, не увидев их первой. И у меня уже есть человек, который сошьет мой.
Мышца на его щеке дернулась, но он проигнорировал мой комментарий о костюмах.
— Давай-ка вспомним, кто тут чемпион страны, мира и олимпиады? — Ивану хватило наглости задать мне этот вопрос.
Я отшатнулась. И не смогла выдавить ни единого гребаного слова. Кроме одного, что засело у меня в голове. Начиналось оно на «м», заканчивалось на «к» и было созвучно со словом «чудак».
До тех пор, пока медленная улыбка не коснулась губ парня.
И вот тогда меня прорвало.
— Какая же ты надоедливая зараза. Боже, иногда я просто хочу съездить тебе кулаком по лицу. Кто тут чемпион? Да заткнись ты уже, блядь!
И как же он на это отреагировал? Просто заржал. Иван Луков умирал со смеху.
— Уверена, ты заплатил судьям деньгами русской мафии, — продолжила я и услышала еще один взрыв смеха, настолько громкий, что мне захотелось улыбнуться в ответ. Однажды, когда мы с Кариной были намного моложе, я спросила у неё, каким образом ее родители зарабатывали столько денег, что могли позволить себе жить в гигантском особняке, и подруга ответила, что они, наверняка, мафиози. Конечно, это была шутка, но я все еще смеялась каждый раз, как вспоминала наш разговор.
— Ты больная на всю голову, — Иван вышел из себя за секунду. — Мне казалось, что это я странный, но ты меня переплюнула.
— Ой, я тебя умоляю, — не я была той, кто избавлялся от своих партнеров каждый раз, как один из них терпел неудачу.
Но вслух я этого не произнесла.
— Небось сидишь в своей «Тесле» и рыдаешь каждый раз, как помнешь свой свитер.
Иван издал еще один смешок.
— Над чем ты смеешься? Я не шутила, — проговорила я, наблюдая, как впервые за время нашего знакомства Иван перестал вести себя безразлично. Самое большее, что я когда-либо видела на его лице, это улыбка, которую он дарил семье. В особенности Карине.
И все.
Я даже не предполагала, что он умеет настолько заразительно смеяться... В то время, когда не занимался какой-нибудь хренью типа высасывания душ у людей.
— Ой, это так мило, — раздался незнакомый голос, почти потерявшийся в раздражающем смехе Ивана.
Он остановился, и его смех сменился оглушающей тишиной.
Мы оба одновременно посмотрели на дверь. Конечно же там стояла женщина с портфелем в одной руке и сумочкой в другой.
— Вам не обязательно останавливаться из-за меня, — сказала она, улыбаясь.
Я ничего не ответила, и Иван тоже.
Женщина продолжала улыбаться.
— Простите, что опоздала — извинилась она, без каких-либо объяснений своей задержки.
Если эта дамочка ожидала услышать от меня «ничего страшного», то не на ту напала. Я терпеть не могла людей, которые опаздывали. Очевидно, Иван тоже не был их фанатом, потому что искоса я заметила, как он покачивает головой.
— Начнем сразу, как вы будете готовы. У нас обоих есть планы, и мы не можем задерживаться.
Ивану тоже было чем заняться? С каких пор? Он ведь не работал. Раньше мне казалось, что не будь у меня работы, я торчала бы дома с утра до вечера, но потом стало ясно, что это оказалось бы кошмаром. Я едва могла спокойно усидеть на месте в течение десяти минут.
Вопрос... что за дела были у Лукова?
Журналист кивнула и прошла в комнату отдыха, сжимая в каждой руке свои сумки.
— Понимаю. Мне нужна всего минутка, — сказала она, бросив сумку на стол между скамейкой, на которой сидели мы с Иваном, и стульями на противоположной стороне. По-видимому, ей было немного за тридцать, или чуть больше. Я никогда не могла угадать возраст людей, потому что ни один из моих родителей не выглядел на свои годы.
— Аманда Мур, — представилась женщина, протягивая руку в мою сторону.
— Жасмин, — ответила я, пожав ее ладонь.
Она проделала то же самое с Иваном, который ответил:
— Иван. Приятно познакомиться.
Приятно познакомиться?
Вот же подлиза. Я решила сосредоточиться на женщине, потому что, как бы мне не хотелось стрельнуть в него глазами, вряд ли удалось бы скрыть выражение «ну ты и трепло» на своём лице.
Журналист натянуто улыбнулась нам обоим, прежде чем начать копаться в своей сумке. Она вытащила ноутбук, маленькое черное устройство, которое, по-видимому, являлось диктофоном, и небольшой желтый блокнот с ручкой.
— Одну минуту, — сказала женщина, открывая ноутбук.
Нога Ивана коснулась моей под столом, но я не стала поворачиваться к нему.
После того, как все вещи были разложены на столе, журналист сдержанно улыбнулась.