С любовью насмерть, Дун...

Уэксфорд снова сел в свое маленькое вращающееся кресло с темно-красным сиденьем.

— Он ужасно рисковал, Майк. Его могли запросто засечь. Тебе придется собрать сведения у шоферов и кондукторов автобусов. На остановке у фермы Пруитта вряд ли садится много народа. Так, а как в таком случае он поступил с ее кошельком и ключом?

— Зарыл где-нибудь в кустах. Их все равно бессмысленно было прятать. Но дело в том, что я не вижу мотива убийства.

— Ах, мотива, — усмехнулся Уэксфорд. — Да у каждого мужа может быть свой мотив.

— Но не у меня, — рассердился Берден. Постучали в дверь, и вошел Брайант.

— Я подобрал это на опушке леса, у проселочной дороги, сэр, — доложил Брайант; он был в перчатках и осторожно, двумя пальцами держал небольшой золоченый продолговатый предмет в форме цилиндра.

— Губная помада, — сказал Уэксфорд. Он также осторожно взял ее из рук Брайанта носовым платком, перевернул колпачком вниз и прочел, что было написано на дне: — «Полярный соболь», это цвет; а вот цена — восемь фунтов шесть пенсов — поставлена яркими фиолетовыми чернилами. Что-нибудь еще удалось обнаружить?

— Нет, сэр.

— Хорошо, Брайант. Теперь отправляйтесь с Гейтсом в Стовертон, в Управление водоснабжения, наведите там справку: в какое время точно, — я имею в виду с точностью до одной минуты, — Парсонс ушел с работы вечером во вторник?

— Таким образом, Майк, твоя версия оказалась полной чепухой, — сказал Уэксфорд, когда Брайант вышел. — Конечно, надо снять с этой штуки отпечатки пальцев, но скажи, разве может такая помада принадлежать миссис Парсонс? Она вообще ходит без сумочки, не употребляет косметики, бедна, как церковная крыса, — ужин в Помфрете, ну, ты и скажешь! — но зато носит в кошелечке или в лифчике губную помаду, которая стоит, заметь, ни много ни мало восемь фунтов шесть пенсов! И вот они подходят к лесу, и она видит там зайчика. Она достает кошелек и вынимает оттуда револьвер, роняет губную помаду, бежит за зайчиком в заросли, по пути зажигает спичку, чтобы было видно дорогу, и когда она попадает в самую чащу, спокойно садится на землю и позволяет мужу себя задушить!

— Но вы ведь послали Брайанта в Стовертон.

— Ему все равно сейчас нечего делать, — Уэксфорд помолчал, рассматривая помаду. — Между прочим, я навел справки относительно Пруиттов. Они действительно были в Лондоне, тут нет никаких сомнений. Мать, миссис Пруитт, тяжело больна, и по сведениям персонала больницы при университетском медицинском колледже супруги находились при больной довольно долго, приехав туда до обеда во вторник, а уехали поздно вечером и вчера тоже провели в больнице почти весь день. Старушке стало к вечеру полегче; они освободили номер гостиницы на Тоттенхэм-Корт-роуд сегодня утром после завтрака. Таким образом, с них подозрение снимается.

Он поднял лист бумаги, на котором лежала помада «Полярный соболь», и поднес ее поближе к глазам Бердена, чтобы тот мог получше ее рассмотреть. Отпечатки пальцев были смазаны, но наверху, на колпачке, один был виден ясно.

— Помада почти новая, — сказал Уэксфорд. — Ею мало пользовались. Хочу выяснить, кому она принадлежит, Майк. Надо будет еще раз съездить к Пруитту и поговорить с той сельской труженицей, или как там ее.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Златокудра и бела,

Речь свободна, дивна стать,

Ясен взор, — зачем в мечтах

Совершенства нам искать?

Б р а й а н  У о л л е р  П р о к т е р. Гэрмейн

Когда Уэксфорду сообщили, что отпечатки пальцев на губной помаде не совпадают с отпечатками пальцев миссис Парсонс, они с Верденом снова поехали на ферму Пруитта и допросили по отдельности всех работников фермы, в том числе девушку — сельскую труженицу, как ее по-старомодному величал Уэксфорд. Все они, за исключением нее, провели вторник в больших волнениях, но с убийством это никак не было связано.

Все время, пока хозяева находились в Лондоне, на ферме распоряжался Джон Дрейкот, управляющий Пруитта. Утром во уторник Дрейкот в сопровождении работника, по фамилии Эдварде, уехал на рынок Стовертон. Они воспользовались главными воротами фермы. Так дорога получалась длиннее, они делали большой крюк, но они решили не ехать проселком, потому что он был узкий и грязный, и за неделю до этого их грузовик там застрял, засев в глубокой колее.

Байсат и другой работник, на попечении которого были свиньи, оставались на ферме одни, а мисс Свитинг, та самая сельская труженица, отсутствовала, — по вторникам она брала отгулы и ездила на лекции в Сьюингбери, где находился сельскохозяйственный колледж, в котором она училась. В половине первого дня Байсат и второй работник пообедали в кухне. Обед им, как правило, готовила миссис Криви, которая ежедневно приезжала из Флэгфорда готовить еду и убирать в доме. В половине второго дня они встали из-за стола, и работник, который смотрел за свиньями, Трейнор, позвал Байсата в свинарник, там должна была опороситься матка.

В три часа дня Дрейкот и Эдвардс вернулись с рынка, и управляющий тут же занялся своими счетами. Эдвардс, который по совместительству был также садовником, пошел косить лужайку. Дрейкот сказал, что Эдвардс не все время находился в его поле зрения, но Дрейкот совершенно ясно в течение часа слышал, как работал мотор электрокосилки. Приблизительно в половине четвертого к нему пришел Трейнор, и Дрейкот был вынужден оторваться от своих занятий, потому что Трейнор сказал ему, что его беспокоит, как идет у свиньи опорос. Пять поросят уже появились на свет, но остальные шли туго, она продолжала мучиться. Трейнор просил разрешения позвонить и вызвать ветеринара. Дрейкот поспешил с ним в свинарник, осмотрел свинью, поговорил с Байсатом, который сидел при ней на маленькой табуретке, и сам позвонил ветеринару. Ветеринар прибыл около четырех, и следующие полтора часа до пяти тридцати управляющий, Эдварде и Трейнор были вместе. В течение этих полутора часов, как показывал Трейнор, Байсат отлучился ненадолго, чтобы пригнать с пастбища коров и поставить их в стойла, к электродоилкам. По дороге он пересекал лес дважды, когда шел за коровами на пастбище и когда гнал их проселком домой. Уэксфорд упорно его допрашивал, но тот стоял на своем и повторял, что в лесу он ничего не заметил, никакого приближающегося звука мотора он не слышал, никаких машин ни на проселочной дороге, ни на помфретском шоссе не видал. Другие работники свидетельствовали, что он пригнал коров на этот раз даже быстрее, чем обычно. Байсата, объясняли они, так же, как их, беспокоил тяжелый опорос свиноматки.

Только в половине седьмого вечера появился на свет последний поросенок, ветеринар вымыл на кухне руки, и все сели пить чай. В семь он уехал, тем же путем, каким приехал, через главные ворота, и захватил с собой Эдвардса, Трейнора и Байсата, которые жили в домиках для сельскохозяйственных рабочих в поселке Кластервел, в двух милях от Флэгфорда. Когда Пруитты отлучались с фермы и не приезжали ночевать, в доме на ночь оставалась миссис Криви. Управляющий последний раз обошел ферму в восемь часов вечера, ему уже пора было домой; он жил ярдах в пятидесяти по дороге на Кластервел.

Уэксфорд сверил показания работников фермы с показаниями ветеринара и окончательно убедился в том, что никто из этих людей не мог убить миссис Парсонс и спрятать ее тело в лесу. Просто ни у кого из них не было на это времени, а чудеса случаются только в детективных романах. Кроме того, один Байсат побывал в тот день на проселке, но вряд ли он стал бы рисковать, оставляя без присмотра вверенное в его попечение племенное стадо поблизости от участка шоссе с неограниченной скоростью. Конечно, существовала еще миссис Криви, которая с половины четвертого до половины седьмого находилась в доме одна, и ее никто все это время не видел. Но она была женщина лет шестидесяти, пожилая, полная, явно страдающая артритом.