Пока младший из Черновых размышлял над происходящим, трубкой завладел Дамир, в голосе которого слышалось несвойственное ему раздражение:
— Кир, ты ещё там?
— Угу.
— Подожди минуту, я выйду, — попросил Бероев, хлопнув дверцей автомобиля. — Всё, я тут. А то сил моих больше нету.
— Достали?
— Не то слово, — хмыкнул Дам. — Рома сам себя по невыносимости превзошёл. Нервничает, но не признаётся.
— А Стас?
— А Стас за него переживает, вот и вторит всеми силами. Если мы доедем хотя бы до Урала и они друг друга не прибьют, можешь считать это чудом.
— Держись, — искренне посочувствовал Кир, он, как никто другой, знал, на что способна эта парочка.
— А что делать? Ладно, давай к главному. Стас правильно предложил. Попробуй до Сони дойти, обстановку разведать.
— И как ты себе это представляешь? «Привет, Соня, говорят, что ты тут замуж собралась»?
— А почему, собственно, нет? Вы с ней всегда умели общий язык найти.
— Да, но это потому, что я никогда не лез в их отношения с Ромой.
— Ну, значит, пришло время, — легко заметил Дамир. — Иначе, боюсь, за два дня пути Роман Александрович не просто с ума сойдёт, но и нас до греха доведёт.
Кирилл немного помедлил, прежде чем тягостно вздохнуть:
— Ладно, завтра попробую что-нибудь придумать. Так-то у нас уже ночь.
***
Сон никак не желал идти. Кирилл ворочался с боку на бок, а мозг упрямо продолжал прокручивать ситуацию с Ромой и Соней на разные лады. Как и Дамир, Кир не был склонен впадать в панику, но если Бероев сам по себе был рассудительным и трезвомыслящим, то третий из братьев Черновых (или четвёртый, если брать в расчёт того же Дама) до последнего старался просто верить в лучшее. И зачастую эта вера его не подводила.
Известие о скором замужестве Сони поставило в тупик не только Рому, но и всех остальных членов семьи (по крайней мере, тех, кто оказался в курсе). И если быть абсолютно честным, то сам Кирилл переживал куда больше за Соню, чем за родного брата. Происходящее с Ромой было более или менее понятно, во всяком случае, причинно-следственная связь лежала на поверхности, поведению же Романовой найти внятного объяснения никак не получалось. Что такого могло случиться в её жизни, что за один день она смогла… повернуться к ним спиной?
Кир всегда считал, что они с Соней похожи. Она всегда понимала его метания и желание сохранить независимость хотя бы внешне. Был у них в жизни такой момент, когда одиннадцатилетний Кирилл потерялся в собственной семье и лишь случайно знакомая восьмиклассница сумела разглядеть его тоску под напускной бравадой, потому что сама оказалась такой же.
И эта мысль не давала покоя. Смог бы он сам однажды просто так бросить близкого человека, ничего не объяснив?
Бесспорно, Рома умел быть тем ещё засранцем, но даже он заслуживал понимать, за что…
Устав от бесконечного ворочания в кровати, Кирилл откинул одеяло и поплёлся на кухню.
В квартире стояла тишина, нарушаемая лишь звуками ночного города, долетавшими до их этажа через приоткрытые окна. На календаре последние дни мая, по-хорошему, нужно переживать о предстоящих экзаменах и будущем, но отчего-то своё будущее волновало мало… Ну или наоборот: заботы о близких позволяли не думать о том, что будет после окончания школы.
В холодильнике нашёлся тетрапак апельсинового сока, и пока Кирилл наливал его содержимое в высокий стакан, что-то мокрое ткнулось под его коленку. Кир наклонился и потрепал по холке Бакса. Ретриверу шёл уже десятый год, возраст потихоньку брал своё, и в последнее время пёс заметно сдал, что всерьёз пугало.
— Что, приятель, не спится? — поинтересовался у собакена, но тот вполне предсказуемо ничего не ответил, зато разговор неожиданно поддержал кто-то другой:
— Как и тебе?
Кир не испугался, лишь пальцы чуть сильнее сжали бока стакана — слава богу, с нервами у него был полный порядок. В огромной арке, ведущей в гостиную, зажёгся один из светильников, явив миру Александра Дмитриевича Чернова. Взлохмаченный после сна отец сидел на диване, растирая голое плечо.