***
Сложно было сказать, помог ли Кириллу разговор с папой или же, наоборот, взволновал ещё больше. Но зато он наконец-то смог сформулировать причину своей тревоги: его страшил завтрашний разговор с Соней и необходимость выбирать чью-то сторону — брата или подруги. Потому что, если Соня предала Рому и у нее для этого имелись какие-то веские причины, это одно. Но если же всё случившееся являлось всего лишь женской блажью… то что оставалось делать ему?
Глава 6
Семь лет назад
Наша дружба с Кириллом завязалась далеко не сразу. Да и о какой дружбе могла идти речь между подростками с разницей в возрасте три года? Тогда это казалось настоящей пропастью, да и не планировала я ничего такого. Подумаешь, мальчишка с проблемами. У меня своих было предостаточно. Но несмотря на это, продолжала кивать ему при встрече и ободряюще подмигивать каждый раз, когда видела его повесившим нос. Кир, конечно же, смущался, пытаясь сделать как можно более непроницаемый вид. Но уже через неделю он рискнул наградить меня несмелой улыбкой. И наверное, на этом можно было бы остановиться, но мне всё не давал покоя тот факт, что Рома даже не захотел выслушать о трудностях собственного брата.
Обычно я предпочитала держаться в стороне от чужих невзгод, но на этот раз меня буквально разрывало от злости. Поэтому любви к Чернову после нашего похода к директору во мне не прибавилось.
***
В то утро всё шло наперекосяк. А началось с того, что я не смогла открыть дверь. В нашем доме было принято каждый вечер запирать входную дверь на ключ изнутри. На два замка. Не то чтобы в этом была какая-то необходимость — один из замков был автоматическим, — но бабушка, пережившая лихие девяностые, полагала, что если не запереться, то нас обязательно украдут. Тот факт, что мы в принципе никому на фиг не сдались, волновал её мало. Ну а на такие мелочи, как первый этаж и отсутствие решёток, и вовсе никто не обращал внимания.
Так вот, как обычно, в положенные восемь утра я планировала отправиться в школу, когда обнаружила отсутствие ключей в замке, где они обычно ночевали. Пару раз хлопнув глазами, я отправилась искать ключи в прихожей и не нашла. Все три связки. Я даже карманы курток вывернула и собственный рюкзак обшарила, но было пусто. Время начинало поджимать, и я позвала бабушку. Та, громко шаркая тапками и кряхтя, проделала всё то же самое: вывернула карманы, перетряхнула мой рюкзак и даже отодвинула обувную тумбу. Ключей не было. Мы с бабушкой непонимающе переглянулись и повторили те же самые действия, только в обратном порядке: тумба, рюкзак, куртки, замок. Я даже дверь на всякий случай подёргала, но она абсолютно точно была заперта.
Время шло, я нервничала. Но только спустя десять минут, когда ждать дольше было уже некуда, мы наконец обратили внимание на маму, которая стояла в дверях одной из комнат. Её трясло мелкой дрожью, но в период обострения это было настолько привычно, что я даже не сразу заметила.
— Ма, — осторожно позвала я её. — Ты ключи не видела?
— Ключи? — глухо, словно через толщу воды, переспросила она. — Какие ключи?
— От двери, — на автомате ответила я, уже подозревая, что если и получу от неё ответ, то он мне не понравится.
— От этой двери? — уточнила мать, указав пальцем в сторону выхода. — Это очень плохая дверь, опасная, — зачастила она. — За ней столько угроз…
— Лариса! — всплеснула руками бабушка. Порой она воспринимала мамины выходки как нечто досадное. — Куда ты ключи дела?!
Мать запричитала что-то малочленораздельное, явно начиная нервничать ещё больше от нашего пристального внимания. А я почувствовала, что ещё чуть-чуть — и разревусь. В голове крутилась лишь одна мысль: как же я устала! Рванула в свою комнату, не снимая уличной обуви, и громко хлопнула дверью.
Циферблат на дисплее телефона равнодушно отсчитывал оставшиеся до начала уроков пять минут. Первым, слава богу, в расписании значилась не математика. Но легче от этого не становилось. Меня буквально душило чувство безнадёги, как если бы дверь оказалась заперта на веки вечные. Взгляд сам собой упёрся в окно, за которым ветер раскачивал ветви молодого клёна, обрывая пожелтевшую листву и унося прочь. Шмыгнув носом и посильнее закусив губу, я вдруг подорвалась с места, взлетая на подоконник и пугая саму себя…
***
В школу я ворвалась минут через пятнадцать, задыхаясь от бега и без устали убирая от лица лезущие в глаза волосы (будь прокляты эти эксперименты!). И хоть звонок на урок уже давно отзвенел, моя решимость была непоколебима. И дело тут было не в тяге к знаниям: мне было жизненно важно почувствовать, что хоть что-то в этом мире подвластно моим решениям. Поэтому на английский я завалилась с каменным лицом, словно это было самым обычным делом — являться на уроки едва ли не с десятиминутным опозданием.