Отчего-то мне казалась, что если Соня так легко смогла променять меня на другого, то и я смогу… доказать себе и ей, насколько мне плевать.
Не смог.
Девочка была симпатичная, ладная такая, изящная и с претензией на вкус. Во всяком случае, желания затащить её в туалет с целью… отмыть и переодеть у меня не возникло. Возможно, именно в этом и была вся проблема: мои сверстники грезили о туалетах в компании барышень совсем с другой целью. По крайней мере, те двое, что притащили меня в этот клуб, твердили именно об этом: кому и как бы они вдули в местном сортире. А я еле сдерживался, чтобы не скривиться от отвращения. Ну не вызывали у меня общественные туалеты (на самом деле и необщественные тоже) никакого сексуального желания. Все эти запахи и полная антисанитария, это же… полный зашквар.
Но слушая этих двух, я первый раз в жизни решил, что стоит попробовать, и если не в туалете, то хотя бы в ближайшем приличном мотеле. Деньги были. Кандидатка на роль «клина» нашлась быстро. Какая-то там знакомая знакомых, присоединившаяся к нашей компании. Первое, что меня подкупило, — это отсутствие пошлой сексуальности. От всех этих вываливающихся сисек и юбок, не прикрывающих ровным счётом ничего, меня обычно мутило. В меру скромная, в меру соблазнительная, в меру общительная, но не навязчивая… Симпатия оказалась взаимной. Находясь в полной прострации после разговора с Соней, я подрастерял половину своего чёрного юмора, коим обычно изобиловал. Сначала просто болтали, ребята пили коктейли, а я цедил колу без сахара (алкоголь не признаю в принципе), но по мере того, как взгляд моей новой знакомой становился всё более призывным и томным, понимал, что вот пора. И это понимание не приносило ничего, кроме нервозности. Что злило, настолько, что только из одного чувства упрямства я наклонился к девичьему ушку и предложил:
— Может быть, найдём место поуединённей?
Вместо ответа она положила руку на моё бедро и провела вверх, однозначно давая понять, что моё предложение принято. И вот здесь — нет чтобы обрадоваться и с облегчением выдохнуть! — меня накрыла паника. Да такая, что, показалось, умру я прямо там, посреди клуба, полного вонючих кальянов и потных тел.
Как я очутился в пресловутом туалете, помнил плохо. Я стоял у зеркала и никак не мог надышаться, раз за разом поднося к лицу ладони, полные холодной воды.
А потом чья-то тяжёлая рука легла мне на плечо, заставив вздрогнуть.
— Ромеро, ты чего такой бледный? — сокурсник Валерка с интересом разглядывал меня в зеркале.
— Да так, душно стало, — буркнул я первое, что пришло в голову.
— Тебе расслабиться надо, — экспертно заключил знакомый. — А то ещё налажаешь перед такой девочкой.
Я смутно припомнил барышню, ожидавшую меня за нашим столиком, и ощутил, как внутри зарождается ещё одна паническая атака. Понимание того, что я не просто налажаю перед ней, а в принципе больше не смогу заставить себя коснуться её, пришло практически мгновенно.
— Забирай, — вполне искренне разрешил я Валерке.
Но тот, видимо, решил, что я шучу, потому что, весело заржав, он вдруг протянул мне маленький пакетик с чем-то белым на самом дне.
— Держи.
— Что это?
— Успокоительное, — подмигнул мне.
— Ты дебил? Я не употребляю, — грубо сбросил его руку со своего плеча, но одногруппник и не думал обижаться. Лишь вновь весело заржал.
— Тут никто не употребляет. Но поверь, штука стоящая, эмоции отрубает напрочь…
Наверное, он считал, что я волнуюсь. Они вообще считали меня странным, но тем не менее продолжали общаться, терпя мои многочисленные закидоны.
Перспектива отключить все эмоции хотя бы на время показалась мне в разы соблазнительнее, чем моя новая знакомая, согласная на всё.
И всё-таки я был не в себе, когда неожиданно для самого себя протянул ладонь, принимая круглую таблетку из пакетика. Запил прямо там же, из крана (ну точно, мозг уже заранее сделал мне ручкой). Поначалу не было никакого эффекта, и я без всякого энтузиазма поплелся к барышне, собираясь дать ей не совсем вежливый отказ, но где-то на подходах к танцполу меня накрыло.
Стало хорошо, просто фантастически легко и отчего-то жарко. Начав глупо лыбиться во все тридцать два зуба, вплоть до того, что щёки стало сводить судорогой, я ощущал небывалый приступ эйфории: мир стал чуточку ярче, так и маня сказать «да» всем своим инстинктам.