— Они сейчас со Славой на море (отец Ваньки и бывший муж Кати**), через неделю должны приехать, тогда и скажем.
— Родители даже не знают, — добавил Дамир, что, наверное, должно было подчеркнуть его степень доверия к нам.
Я же опять невольно скривился. Нет, ну тему-то мы от моей разрушенной личной жизни перевели, но что-то как-то…
— Хочешь об этом поговорить? — как обычно, проявил чудеса прозорливости Бероев.
Молча покачал головой и улыбнулся с лёгким налётом печали:
— Я рад за вас, правда. Просто…
— Всё и сразу, — понял он всё верно.
— Именно.
***
На часах уже было за полночь, когда на диван, так щедро выделенный мне хозяевами квартиры, кто-то сел. Я в этот момент сидел, прислонившись к стене и прижав лоб к согнутым коленям, и думал свои невесёлые думы.
— Ты ей хоть звонил? — устало спросил Стас, тон его звучал в разы дружелюбней, чем пару часов назад.
— Звонил.
— И…?
— Абонент не абонент.
— Хочешь, я попробую?
Покачал головой, отрываясь от коленей.
— Наверное, нужно смириться.
— Вот так вот просто? Вы же через столько всего прошли.
— Прошли, — согласился я. — Но ведь так бывает… когда люди просто перестают любить друг друга. Ты и Настя, Катя и её бывший муж… даже у родителей был период, когда почти всё.
— Ну ты и сравнил, — хмыкнул брат и, подтянувшись на руках, сел рядом со мной у стены. — В любых отношениях бывают проблемы, кто-то расходится, кто-то нет. Главное, чтобы желание исправить то, что сломалось, было у обоих.
— У родителей оно было.
— Было. А вот у всех остальных — нет.
— И что? В жизни не поверю, что ты не думал попытаться вернуться к Насте из-за дочери.
— Думал, — севшим голосом признался Стас, — но, к счастью, такие вещи решают оба, а Настя раньше меня поняла, что не всё можно простить и принять. И тогда с этим бессмысленно бороться. В противном случае это было бы насилие над нами обоими, и от этого в первую очередь пострадала бы Полина.
— Ты меня вконец запутал. Так надо бороться или нет?
— Для начала нужно решить, чего ты сам хочешь.
Я поскрёб подбородок, на котором уже начала проступать щетина. Особой растительностью на лице я никогда не отличался, иначе бы сделал себе харакири ещё на этапе полового созревания.
— Разве это что-то меняет?
Стас с чувством пихнул меня в бок.
— Ай! — возмутился я. — Если хочешь драться, то это к Даму, а меня…
— Я вас обоих нокаутирую, если вы мне Катю разбудите, — в распахнутых дверях спальни появилась тёмная фигура второго из братьев. — Не квартира, а коммуналка какая-то.
— А ты вспомни, как мы в двухкомнатной квартире жили ввосьмером, — фыркнул старший братец.
Он имел в виду тот период времени, когда мама ушла от отца и сбежала с нами из Москвы. Вот тогда-то и начался новый этап нашей жизни, который в итоге привёл к моему знакомству с Соней. Тьфу, ну опять я о ней.
— Чур меня, — перекрестился я театрально. — Ещё хотя бы одна ночь с твоими грязными носками в одной комнате, и всё…
Второй удар в бок оказался куда ощутимей.
Дамир негромко усмехнулся моему сдавленному кряхтению и, прикрыв за собой дверь, присоединился к нашим посиделкам на диване.
— О чём был спор?
— Пытаемся решить, хочет ли он побороться за Соню, — сдал все явки и пароли Стас.
— И как?
— Он думает…
— Ну и нефиг тогда, — заключил Дам, словно меня здесь и не было, — раз не знает, тогда пусть возвращается в свой Питер и молча страдает там.
— И ты, Брут! — вспыхнул я. Как же они порой бесили меня со своими нравоучениями.
— Нет, а как ты хотел?! — уже более серьёзным тоном возмутился он. — Если ты решиться не можешь, то что говорить о Соне?
— Вообще-то, это она замуж собралась, — в очередной раз напомнил я.
— Так она женщина! Ей положено глупости творить. А ты мужик.
— Ха, — встрепенулся я, — можно подумать, что вы глупостей не творили! Тоже мне, мужчины нашлись.
— Творили, — согласился Стас, — и, заметь, каждый по-своему поплатился. А потом долго и упорно всё разгребали. Потому что без своих женщин не захотели жить…
— Так и я не хочу! — наконец-то вырвалось у меня. На языке вертелось ещё много всего, но я был настолько «мастер» вести задушевные разговоры, что решил приберечь самые веские признания на потом. — Но не могу же я за неё решить?
Братья не ответили, видимо давая мне возможность самому принять решение. Было страшно. И без Соньки страшно… и попробовать страшно: вдруг это всё правда и я действительно ей на фиг не нужен? Но ведь, если не попытаться, я так этого и не узнаю.
— Ладно… утром домой полечу, — решился, но при этом не упуская возможности сохранить лицо: — Только избавьте меня от своей вековой мудрости.