А потом началась осень…
Я как-то не сразу вошел в новый ритм, а вот Машку закрутило с первых же дней. Да так, что мы почти перестали видеться. Если летом каждый день, то теперь хорошо если пару раз в неделю. То у нее по вечерам были занятия в анатомичке, то ей надо было зубрить-зубрить-зубрить. Я слышал, что медики на первых курсах зубрят как проклятые, но не думал, что до такой степени. Или это был ее личный перфекционизм? Хотя у меня от одного взгляда на ее толстенные учебники с картинками сводило челюсти. Сколько же всего напихано в человека — и все это надо знать, причем еще и на латыни.
Мы перестали куда-то ходить. Если выпадало немного свободного времени, ехали домой — ко мне или к ней. Впрочем, особо оторваться все равно не получалось: Машка засыпала лежа, сидя и даже стоя. Пожалуй, лишь воскресные утра и остались для долгого вдумчивого секса. Вот из-за этого все и произошло.
Мы только-только вылезли из постели и сидели за завтраком, когда принесло маменьку. Она снималась в Питере и поэтому надолго зависла дома. Приезжала ко мне всегда без предупреждения. Я подозревал, специально. Проболтался как-то, что встречаюсь с девушкой, вот и хотела нас накрыть. И наконец поймала.
Конечно, мы могли притвориться мертвыми, но я решил, что нет смысла скрываться, пусть познакомятся. Постель заправлена, мы одеты — почему нет?
Но все получилось через задницу.
«Познакомься, мам, — сказал я. — Это моя девушка, Маша. Мы вместе в школе учились».
«Маша, — повторила она, вскинув брови. — Вместе учились в школе. Понятно… Ладно, не буду мешать».
И вышла с таким видом, словно застукала меня на проститутке.
«Что это было?» — обалдело спросила Машка.
«Забей!» — процедил я сквозь зубы.
Мне стоило промолчать. Сделать вид, что ничего не было. Но я сорвался в штопор. Когда мать позвонила на следующий день, меня понесло. Ее тоже. Мы разругались в хлам.
«Может, ты еще и женишься?» — с крайней степенью яда поинтересовалась она.
«Может быть», — в том же тоне ответил я.
На самом деле разговоров на эту тему у нас с Машкой не было. По умолчанию подразумевалось, что если это и случится, то не раньше, чем закончим учиться. Но мать приняла все за чистую монету и позвала на помощь отца. Он попытался выступить миротворцем и только подлил маслица, заявив, что до тех пор, пока я живу на их деньги, у них есть право голоса. Может, даже решающего.
«В таком случае обойдусь без ваших денег!» — заорал я. Наверно, в тот момент мне и правда так казалось.
«Взрослый, да? — завелся отец. — Самостоятельный? Ну хорошо. Погуляй на вольном выпасе. Проголодаешься — скажешь».
Деньги кончились быстро. Снабжали меня щедро, экономить я не привык. Пресловутый блудный сын в подобной ситуации сначала отбирал еду у свиней, а потом вернулся домой, но я уперся.
Работать на очном было проблематично. Либо за копейки, либо… Ну да, мне предлагали пойти в бригаду закладчиков, но это выходило за мою красную линию. Оставалось только то, что я и так всегда делал — по фану и ради приварка на карман. Играл в покер. Теперь это стало моим основным доходом. Если не считать крохотной стипендии.
Машка догадалась быстро. Вернее, услышала мой разговор на эту тему с Виктюхом. Пришлось сознаться.
«Это из-за меня?» — расстроилась она.
Я попытался соврать и как-то выкрутиться, но не получилось.
«Маш, ты для меня важнее всего, — сказал твердо. — Если выбирать между тобою и денежным потоком, то выбираю тебя».
Тут я, правда, слукавил. На самом деле никто от меня такого выбора не требовал. Я просто попер на принцип и уже не мог с него соскочить. Но в этом ей точно не признался бы.
Сама Машка тоже устроилась на работу в институт скорой помощи. Санитаркой на три ночи в неделю. Говорила, что это для практики, но я-то знал: она не хочет тратить деньги отца. Это был какой-то ее персональный бзик — иметь подушку безопасности на черный день. Да и не так уж их было и много, денег этих, если посчитать. Нагрузки у нее и без того были адовы, а с ночными дежурствами сил вообще не осталось. Когда через месяц она упала в обморок в метро, я заставил ее с работы уйти. И предложил то, чего точно не планировал.
Сдать одну квартиру и жить вместе. Решить более-менее денежный вопрос для нас обоих. А еще видеться чаще, чем несколько часов в неделю. Мне ее очень не хватало.
Машка упиралась и говорила, что репетировать семейную жизнь в восемнадцать лет слишком рано. Что быт — это слишком серьезное испытание для чувств, особенно когда учеба отнимает столько времени.
Я доказывал, что вдвоем нам будет легче.
Маш, вместе мы справимся со всем!
Она сдалась. Но скоро выяснилось, что в ее словах была доля истины. Очень даже большая доля. Б ó льшая.
С одной стороны, вместе действительно было здорово. Приходить домой, зная, что тебя там ждут. Или ждать самому, прислушиваясь к шуму лифта. Рядом засыпать и просыпаться. Утром вдвоем завтракать, вечером ужинать. Валяться на диване и смотреть киношку. Ну да, и трахаться в любой момент, когда захочется.
С другой… Оказалось, что провести вместе время и разойтись по своим квартирам совсем не то же, что жить вместе. Внезапно полезло то, чего раньше друг в друге не видели. Не было этого? Или просто не обращали внимания? А еще куча противных мелочей, похожих на мохнатых сороконожек.
Кому выбрасывать мусор и мыть посуду?
Кто не донес носки до стиралки и набрызгал пастой на зеркало?
Кто посрал и забыл про ершик?
И так до бесконечности.
Я понимал, что без этого не обходится никто. Но когда живешь один, ничего такого просто не замечаешь. Вдвоем — превращается в проблему. Не самую серьезную, конечно, но фоновую. Когда меня в детстве лизнула кошка, я страшно удивился, обнаружив, что у нее шершавый, как терка, язык. Вот сейчас было что-то похожее. Наша совместная жизнь напоминала эту самую мягкую кису с наждачным языком.
— Иди есть! — крикнула Маша из кухни так, словно хотела надеть мне макароны на уши.
— Иду, — вздохнул я, отложив ноут.
Глава 21
Глава 21
Маша
— Девушка, вы там не уснули?
Я вздрогнула и подняла голову. Доцент смотрел на меня с насмешливой улыбкой. Молодой мужик, симпатичный, девки наши с первых дней по нему с ума сходили, а я даже толком не запомнила, как его зовут. То ли Эдуард Константинович, то ли Константин Эдуардович.
Ну да, я готовилась уже больше часа. Вроде бы и билет несложный, но впала вдруг в какое-то странное оцепенение. Как будто силы кончились в метре до финишной ленточки.
Сейчас посижу еще минутку и пойду следующей.
И так несколько раз подряд.
— Готовы? Идите отвечать.
Медицинская биология отличалась от школьной, как небо и земля. Конечно, с анатомией по сложности не сравнить, но зубрить тоже приходилось капитально. Хорошо, что у меня была плотная база, гораздо шире школьной программы.
Я не ответила еще и на первый вопрос, когда поняла, что препод меня откровенно валит. Я весь год впахивала за баллы, как лошадь, и за все текущие работы с запасом перекрыла минималку. Те, кто не набрали, сдавали облегченный вариант экзамена, но получали не выше тройки. А тут попалась тема, которую хорошо знала, но он умудрялся задавать вопросы так, что я тупо зависала с открытым ртом, не зная, как ответить.
— Прискорбно, Мария, — доцент посмотрел на мои оценки в зачетке. — Ставить «посредственно»? Жаль оставлять вас без пенсии. Будете пересдавать?