Тогда, пять месяцев назад, я так и не ответил на ее соблазнительное предложение. Вроде бы по-человечески Элькино желание зацепиться в Пиндостане было понятно, рыба ищет где глубже. Но зная ее натуру, я понимал, что отделаться от нее потом будет сложно. Одно дело трахаться в охотку, совсем другое — семья. Как бывает, когда муж и жена живут каждый своей жизнью и изредка пересекаются в постели, я насмотрелся в детстве. Себе такого не хотел. Когда на следующий день Элька попыталась вернуться к ночному разговору, я потребовал тайм-аут на подумать.
Признаться, тогда я все же колебался. Промелькнуло такое: почему бы и нет? Она веселая, забавная, с ней легко. И в постели нам тоже неплохо. Любви нет? Да кому она нужна, это любовь? Одни драмы от нее. Я был близок к тому, чтобы согласиться, но тут позвонил отец и осторожно поинтересовался, правда ли я решил жениться на Эльке.
Я так же осторожно попытался выяснить, откуда дровишки. Оказалось, что Элька поделилась планами со своей мамашей, та написала Галине, а Галина доложила отцу.
«Не знаю, па, — сказал я дипломатично. — Может, да, а может, и нет. Посмотрим».
На самом деле смотреть я никуда не собирался и для себя решил твердо: ни за какие коврижки. Все колебания как ножом отрезало. Элька терпеливо ждала, но стала нетипично нежной и ласковой. Готовила, убирала и не мешала работать. А уж как выкладывалась в постели! По туристической визе она могла пробыть в Штатах полгода. Намекнуть, что пора бы и до дому, было неловко — не находилось повода.
Где-то через месяц Диего праздновал день рождения и пригласил меня в бар. Работали мы хоть и в одной компании, но в разных зданиях и виделись не так уж часто. Я спросил, можно ли прийти с девушкой, он не возражал.
Кончилось все тем, что с вечеринки Диего ушел с Элькой. Это неприятно напомнило бы эпизод с Карлой в Румынии, если бы он не подошел и не спросил, насколько у нас все серьезно.
Бро, сказал я, если тебя не смущает, что мы трахались последний раз сегодня утром, забирай. Считай, это подарок. Только передай ей, что обратно она уже не вернется.
Мы стукнули кулаки, и они ушли. А я поехал домой и собрал Элькины вещи. Никакой обиды, злости, ревности. Это как раз был повод, которого мне не хватало. Я бы даже билет купил ей в Питер или в Барселону, когда они наиграются.
Но получилось все совсем не так, как я ожидал. Элька пришла только через два дня — за вещами, чтобы перебраться к Диего. С виноватой улыбкой попросила прощения.
«Эль, — сказал я спокойно, — если у него хер слаще, соси на здоровье, я не против. Но учти, что обратно ты сюда уже не придешь. Мне пофиг, с кем ты валяешься дома, но разматывать тебя на двоих с другом я не собираюсь. Слишком олдскул для таких высоких отношений».
Она поцеловала меня, забрала вещи и уехала. Я вздохнул с облегчением, два вечера после работы ходил по квартире голым и заказывал пиццу, а на третий для разнообразия вызвал шлюху. Эта черномазая тварь стащила у меня из кошелька двадцать баксов и оставила на шее засос, над которым стебался весь отдел. На этом тему продажной любви я для себя закрыл. Негативный опыт — тоже опыт.
Прошло четыре месяца. Я вкалывал как проклятый, но все же однажды выкроил время сходить на свидание с девчонкой из соседнего отдела. Мы поужинали в мексиканском ресторанчике, перепихнулись, потом встретились еще раз, но дальше не пошло — стало скучно. Элька, к моему удивлению, так и жила у Диего. Но еще сильнее я поразился, когда он сказал, что собирается на ней жениться.
Меня пригласили свидетелем, чтобы я подписал публичный сертификат о браке. После короткой церемонии Эльке, разумеется, приперло сфотографироваться — с сертификатом в руках и с нами по бокам. Она была в белом платье, мы с Диего в костюмах.
— Будешь выкладывать в сеть, не забудь подписать, где жених, — подколол я. — А то хер разберешь.
Они сели в машину и укатили отрываться в Вегас, а я пошел в ближайший бар и набрался в дуплину. Почему? Да потому что внезапно и резко, как мордой в салат, накрыло воспоминанием, вырвавшимся из темного чулана. Я думал, что запер его надежно, а оно все равно выбралось.
Последняя ночь с Машей и мое предложение…
Если бы она согласилась… Пусть даже не прямо сразу. Сказала бы: да, но не сейчас, через два года. Я бы вернулся — к ней. Если бы…
Я пытался загнать эти мысли обратно, запереть снова. Нырял с головой в работу, пил, трахал каких-то случайных девок. Ничего не помогало. Ничего!
Я заходил на ее страницу, давно заброшенную, листал, смотрел фотографии, особенно те, где мы были вдвоем. Вспоминал, вспоминал, вспоминал…
А потом как-то внезапно подошел май. Ее день рождения. И мы тогда еще поспорили, что она хорошо сдаст… или не сдаст математику.
Я не выдержал. Нашел какую-то дурацкую открытку, загрузил в воцап и приписал к ней:
«С днем рождения, Маша. С любовью, сволочь».
Вдохнул поглубже — и отправил.
Зачем?
Да кто бы знал…
Глава 28
Глава 28
Маша
— Боюсь, это наш последний выход в свет, — Костя аккуратно нарезал стейк на маленькие кусочки.
— Почему? — я даже вздрогнула, так меня засосало в невеселые мысли, от которых не могла отделаться весь день.
— Маша, ты на луне живешь? — поморщился он. — Оглянись вокруг.
А вокруг было пустынно. Я могла бы предположить, что дело в конском ценнике ресторана, но в праздничный день народу точно должно было быть побольше. И официанты в медицинских масках…
Коронавирус, чтоб ему.
Когда зимой все только начиналось, казалось, что это такая же туфта, как атипичная пневмония или Эбола. Высер фармацевтических корпораций. Однако события явно вышли из-под контроля. Эпидемия реально набирала обороты. В марте мы частично перешли на дистанционку, а в конце апреля объявили, что уже пройденную больничную практику нам зачтут как часть госов. Тесты и аудиторные кейсы мы должны были сдавать индивидуально, по расписанию. Насчет аккредитации пока ничего не говорили, но до июля, когда начнут принимать документы, еще надо было дожить. И это выражение вдруг приобрело пугающе буквальный смысл.
— Половина общепита уже перешла на самовывоз и доставку. Наверно, не стоило рисковать, но кто знает, как там дальше пойдет. Может, из дома будем по пропускам выходить.
— Кость, а ты не боишься? Заболеть, умереть? — меня вдруг стало раздражать его непрошибаемое спокойствие.
— Я фаталист, Маша, — он отпил глоток вина и посмотрел сквозь бокал. — Чему быть, того не миновать.
— А я вот верю, что люди сами строят свою судьбу. И копают себе могилы.
— Если тебе так проще жить, почему нет?
Господи, почему мне так душно с ним? Хороший же человек. Во всех смыслах хороший. Может, потому, что я сама не такая? Злая, дерганая, психованная. Севка — тот такой же. Нам было трудно вместе, заводились, срывались друг на друга. Да, трудно — но и легко тоже.
Я запретила себе думать о нем. Надеялась, что перешагнула через эти чувства. Четыре года прошло. Жила дальше. Училась, работала. С Костей встречалась. У всех бывает первая любовь. Но мало у кого она переходит во что-то серьезное. Кеший вон клялся, что будет любить Марго вечно, а сам женился на Катьке. Да и Севка тоже собрался. Может, и женился уже. Больше никаких новостей с той стороны не поступало. Марго теперь работала в другой школе, с Евгешей не общалась.
Да, я думала, что у меня все закончилось. Тогда почему так подбила эта новость? И снова пришлось собирать себя по кусочками. Буквально склеивать. Убеждать, что мне все равно. Наверно, и за Костю цеплялась, как за спасательный круг. Кажется, получилось. К весне стало спокойнее. И почти такое, по-Костиному: ну, значит, судьба. И вот пожалуйста — это поздравление. Как подлая насмешка.