В Гродно казаки пробыли всего два дня и ушли дальше. Их путь лежал в Восточную Пруссию. Надежда осталась в городе. Здесь с началом в 1806 году русско-прусско-французской кампании расположились армейские склады, госпитали, артиллерийские парки, запасные роты нескольких полков. Отсюда дороги вели на войну, ту самую, где Надежда хотела совершать подвиги и выслуживать офицерский чин. Но после кровопролитного сражения при Прейсиш-Эйлау в конце января 1807 года наступило затишье. Обе стороны собирались с силами для новых схваток.
Присматриваясь к тыловой армейской жизни, Надежда гуляла по Гродно. Это был не Сарапул с его тринадцатью улицами, а место старинное и по-своему знаменитое. В XIII веке здесь княжил Даниил Галицкий. В конце XIV века литовский князь Витовт сделал Гродно своей столицей. В веке здесь обосновалась польская шляхта и король Стефан Баторий ездил по улицам со своей пышной свитой. В середине века город заняли русские, а в начале XVIII столетия в ходе Северной войны Гродно переходил то к шведам, то к русским.
Надежда давно осмотрела местные достопримечательности: руины древнего замка, построенного литовцами; Панемон — место для увеселений жителей вёрстах в четырёх от Гродно, где был разбит красивый сад и возведён каменный дом с огромным танцевальным залом и оранжереей; берега величественного здесь Немана. Чтобы заплатить за комнату в корчме и место на конюшне для Алкида, ей уже пришлось достать из своей жилетки-кирасы три золотых червонца. А подходящего случая поступить на военную службу все не было и не было.
На другой день она столкнулась с солдатами в тёмно-синих четырёхугольных шапках в центре города. Теперь они гуляли пешком, веселились, пели песни под музыку еврейского оркестра и угощали всех желающих дармовой выпивкой, обещая им златые горы на службе русскому царю.
Пан Тадеуш, владелец корчмы, где жила Надежда, предупредил своего юного постояльца, что ему нужно быть осторожным. Солдаты в тёмно-синих шапках проводят «вербунок», и это может плохо кончиться для тех, кто любит выпить на дармовщину. В городе говорят, будто вчера вечером коннопольцы увезли в свой лагерь в деревне Холмы, недалеко от Гродно, двадцать пять человек и обратно их не отпускают.
В число завербованных попал сын старшего лекаря местной больницы Иоганн Шварц, великовозрастный бездельник, от которого спасу тут не было никому, и сорокалетний причетник православного Крестовоздвиженского собора, обременённый семейством, но издавна питавший слабость к алкоголю. Настоятель собора, отец Паисий, ездил к командиру эскадрона и просил отпустить и того и другого.
Ему ответили, что церковных служителей и сыновей чиновников здесь нет, а есть солдаты императора Александра.
Маменьки здешних шалопаев переполошились не на шутку, владельцы лавок и мастерских закрыли ворота на замок и лишь из-за некрашеных палисадов наблюдали за потехами ражих коннопольцев. Вербовка пошла туго, и ротмистр Казимирский решил перенести боевые действия на окраины, поближе к заезжим корчмам, где останавливались небогатые путешественники, мелкие торговцы и крестьяне из близлежащих деревень.
Поэтому утром 8 марта Надежда увидела в своей корчме буйную компанию в тёмно-синих мундирах с малиновыми отворотами. Они ввалились в зал вместе с тремя крестьянскими парнями, которых успели угостить вином на улице и теперь настойчиво предлагали продолжить веселье под музыку двух печальных скрипачей в длинных чёрных лапсердаках.
Расплатившись за завтрак, Надежда отошла к столу у окна, чтобы незаметно наблюдать за коннопольцами. Она уже три дня ходила за ними по пятам и все не решалась сделать выбор. Солдаты, гуляющие по улицам в обнимку с бродягами, вечно были под хмельком и держались грубо. Надежда боялась, что, заговорив с ними, она окажется в армии императора Александра раньше, чем ей того хочется, и не по своей воле. Ей же надо было вступить в полк так, чтоб её заметили. Тут, на улицах Гродно, собирали мещан и вольноотпущенников, а она всё же из российского дворянства...
Вербовка в корчме шла своим ходом. Участники её пили вино кружку за кружкой, танцевали краковяк под хриплую еврейскую скрипку, слушали рассказы солдат о лёгкой кавалерийской службе, красивых девушках, больших трофеях последнего похода. Один малый в крестьянском армяке уже сидел за столом между коннопольцами, уронив голову на руки, но два других ещё пытались пробиться к выходу.