— Соколов, ты куда? Ты зачем здесь едешь?
— С вами. На французов.
— Убирайся! Сие не дозволяется! — Унтер-офицер потянулся за тростью, но она была далеко: темляком зацеплена за крючок на высоком изгибе передней луки, тонким концом просунута под ремень на груди его могучего Грома.
Верный Алкид, чуя, к чему клонится дело, вдруг оскалился на голштинца, и Гром испуганно шарахнулся в сторону, освобождая место. Раздалось заветное: «Эскадрон, в карьер! Марш-марш!» — и дальше Надежда и Батовский уже неслись рядом, колено о колено, под мерный перестук копыт и гул земли.
Всё повторилось как во сне. Минута дикой скачки. Ружейный залп, с треском разорвавший воздух. Недвижный строй пехоты, сверкающий штыками. Поворот назад и широкое поле с травой, примятой множеством копыт. На краю его стоял, готовясь к атаке, третий эскадрон Польского полка с командиром впереди. Надежда здесь никого не знала и присоединилась к всадникам скорее из любопытства и озорства, нежели по здравом рассуждении.
Сокрушить французских егерей удалось лишь с шестого раза, при повторной атаке лейб-эскадрона. Кто-то из унтер-офицеров поднял лошадь на дыбы и в прыжке направил её на солдатский строй. Шеренга синих мундиров сломалась. В открывшееся пространство въехало сразу десятка два кавалеристов. Они начали колоть пиками направо и налево. Французы бросились к лесу, а коннопольцы яростно преследовали их, мстя за свои прежние неудачи.
В эту атаку Надежда пошла, заняв своё обычное место в четвёртом взводе, рядом с Вышемирским. Он приветствовал её радостным возгласом. Они вместе доскакали до каре и въехали в него. Но ненависти к вражеским егерям, убегавшим от всадников, она не испытывала. По её мнению, они сражались мужественно и проиграли в честном бою.
Поэтому, догнав у зарослей двух французских солдат, Надежда не заколола их, а только сбила с ног ударом пики, перевернув её тупым концом вперёд.
— Pourquoi?[20] — крикнул ей один из них, седоусый, со шрамом на щеке.
— Courant! En avantr[21]! — Она указала на лес.
— Bien. D’accord[22]... — Он хотел поднять своё ружьё.
— Non![23]— Надежда коснулась шпорами Алкида, он наступил передними ногами на ружьё егеря, лежащее в траве, и приклад треснул. — Meintenant tu es libre... Courant![24]
Солдаты, оставив ружья и оглядываясь на неё, побежали к ближайшим деревьям...
Бой гремел весь день, и коннопольцы ещё участвовали в атаке на батарею, брали штурмом вместе с другими частями авангарда деревню Альткирхен. Но главная задача диспозиции выполнена не была. В штабе Беннигсена вину за это возлагали на генерал-майора барона Сакена, который со своими двумя дивизиями пехоты и отрядом конницы не прибыл на поле битвы в назначенное время. Бенигсен написал рапорт государю, и барона Сакена отдали под суд. Однако впоследствии он сумел оправдаться...
А пока Бенигсену пришлось возобновить боевые действия на следующий день, 25 мая. Ней, отступивший к деревне Деппен и сумевший сохранить основные силы своего корпуса, отчаянно оборонялся. Русские ввели в бой всю артиллерию. Ней перешёл на левый берег реки Пасарги, вновь уведя свою армию от окружения и разгрома превосходящими силами русских.
Коннопольцы были в резерве и сначала до полудня стояли в полной боевой готовности: верхом и с пиками в руках. Затем была дана команда «Слезай», через час после неё — «Рассёдлывай». Стало ясно, что на сей раз генерал Беннигсен в своём споре с маршалом Неем обойдётся без них, и Надежда отпросилась у штабс-ротмистра Галиофа съездить посмотреть, как действует наша артиллерия.
Ничего хорошего из этого не вышло. Не найдя батареи на старых позициях, она поехала от Деппена к Пасарге, озирая поле боя, недавно оставленное войсками, и у реки наткнулась на группу французских мародёров. Они обирали убитых и раненых. В их руках находился русский драгунский офицер в залитом кровью мундире. Не колеблясь ни минуты, Надежда привычно перехватила пику, висевшую за плечом, в руку, крепко прижала её локтем к талии, пришпорила Алкида и ринулась на них.
Один солдат выстрелил в неё из пистолета. Но оружие дало осечку. Тогда мародёры бросили свою добычу и пустились наутёк. Несчастный офицер начал благодарить Надежду за спасение, и она гордо улыбнулась ему в ответ. Но она даже не представляла себе, какие печальные последствия всё это будет иметь для неё.
Во-первых, когда она усаживала раненого на Алкида, драгун упал ей на руку и кровью из раны испачкал её мундир. Полностью отчистить его так и не удалось, пришлось покупать новый.