— Боже милостивый, женщина, что ты делаешь? Мы же на общественной парковке…
— Если ты войдешь туда в рубашке наизнанку, Фиц, то всем станет известно, что именно я делаю. — Она вдруг перестала смеяться, обнаружив, что она смотрит ему прямо в глаза, прямо в сердце. Он пытается защитить, оградить ее от страданий Люси, от ее гнева. — Мы не можем начинать со лжи, Фиц. Нам придется сказать ей правду.
— Ты не понимаешь, чего просишь. Ты не понимаешь…
Она рукой закрыла ему рот.
— Нет, понимаю, все понимаю. Не ты так поступил, а я. Я и должна ей сказать. Ты для нее опора в жизни. Нельзя разрушать ее доверие к тебе.
— Я хочу, чтобы она любила тебя, доверяла тебе.
— Я тоже этого хочу, Фиц, но должна это заслужить. Сама.
— Ты уверена?
— Больше, чем когда-либо в жизни. Идем.
— Бронти. — Он на мгновение обнял ее, и она приникла к нему. — Не сейчас. Я не хочу говорить ей сейчас — подождем, пока она не вернется домой.
Всем своим существом Бронти хотела покончить с ложью и все-таки понимала, что Фиц прав. Люси надо быть дома, чувствовать себя в надежном месте, в безопасности. Она должна иметь возможность, если захочет, уединиться, чтобы примириться с правдой.
Брон внутренне застонала. Примириться с тем, что ей лгали, ее обманывали те, кому она должна была верить? Люси восемь лет. Она, может быть, и способна на такой вот ужасно взрослый поступок. Но в восемь лет никакой ребенок не может справиться с логическим объяснением подобной ситуации…
— Все будет нормально, Бронти. Она поймет.
— Поймет ли? — Она попыталась представить себе, что бы сама чувствовала на месте Люси. — Остается надеяться, что ты прав.
— Верь мне. Вот, подержи-ка это, пока я извлеку телевизор.
Она взяла сумку, набитую вещами, которые могли, по их мнению, понадобиться Люси.
— Помнится, кто-то говорил: «Никакого телевизора на одну ночь»? — сказала она.
— Меня заело чувство вины. Я подумал, каково ей в больнице без утренних мультиков, когда мы дома так интересно проводим время.
Брон покраснела.
— Я приехала, чтобы побыть с Люси.
— Неужели? — Он погладил ее по щеке. — Ну а кто теперь чувствует себя виноватым?
Она оставила этот вопрос без ответа.
— По части вины я непревзойденный мастер. Она просто прилагается к приобретаемой территории, к отцовству. Она присутствует там изначально: ты десять раз встаешь ночью проверить, дышит ли твое драгоценное дитя; тебя без конца мучает подозрение, что ты плохо справляешься со своей ролью; когда из-за работы приходится оставлять ее с кем-то на день, ты все время думаешь, что нужен ей, что она по тебе скучает. Я и не подозревал, насколько глубоко это во мне укоренилось, пока не поймал себя на том, что стараюсь придумать, как уговорить твою сестру выйти за меня замуж, чтобы исполнилась заветная мечта Люси…
— Ты и раньше делал ей предложение, — быстро сказала Брон, почему-то боясь взглянуть на него, боясь того, что увидит, но он поднял ее голову за подбородок и заставил смотреть ему в глаза.
— Да, ради Люси, но она презрительно высмеяла эту идею. Когда же я повторил свое предложение вчера, то ты не стала смеяться, у тебя просто был вид человека, испытавшего шок. Если бы не мое состояние, я бы уже тогда понял, что ты никак не можешь быть Брук. — Он держал ее подбородок в чаше своей ладони. — Брук не приехала бы на школьный праздник только ради того, чтобы осчастливить маленькую девочку. Брук никогда не отличалась добротой.
— Но ты пригрозил ей.
— Значит, ты приехала только поэтому? Чтобы защитить доброе имя сестры? — рассмеялся Фиц. — Неужели ты думаешь, что ее испугали бы мои угрозы? Она слишком хорошо меня знала.
Конечно, Брук его знала. Ведь она была его любовницей. Она родила от него ребенка и даже сейчас имела какую-то колдовскую власть над ним. Он делает вид, что его это не волнует, но в действительности так и есть. По существу, он занимался любовью с ее зеркальным отражением, пытаясь вернуть невозвратимое прошлое, жить в невозможном будущем.
Именно в этот момент Бронти поняла, что если она живет во сне, то это не ее сон, и ее новый, сияющий мир рухнул.
Глава девятая
Она — Бронти Лоуренс. Бронти. Не Брук. И даже ради Фица она не будет жить с этой ложью, не позволит и ему лгать — даже ради нее.
— Нам пора двигаться, а то Люси, чего доброго, вышлет за нами поисковую группу, — сказала она, резко отвернувшись от него, так что его рука соскользнула и он больше не касался ее.