— Что, черт возьми, все это значит? — Он сделал нетерпеливый жест, вновь беря ее за руку. — И я имею в виду не Люси; кто-то явно позвонил в газету, я этого ожидал…
— Правда? — Она была так поражена, что ее сдерживаемое раздражение улетучилось. Потом до нее дошло. — И ты готов был использовать это, чтобы заставить Брук подчиниться?
— Чтобы заставить тебя подчиниться, — сказал Фиц и поднял руку в ответ на приветствие швейцара, а она улыбнулась ему рассеянной улыбкой.
— Ты думал, что я — Брук… — свистящим шепотом начала она.
— Нет! Да… — У него был такой растерянный вид, что она пожалела бы его, если бы не приберегала всю свою жалость для себя самой. Она ей очень пригодится. — Послушай, мы можем поговорить об этом после?
— И намного после. Я буду какое-то время занята попытками связаться с Брук, чтобы признаться, что передала впечатляющие факты из ее биографии такой газете, в какую она побрезговала бы завернуть свои картофельные очистки. — С этими словами она повернулась и стала подниматься по лестнице. Фиц шел за ней по пятам.
Люси подняла голову и радостно улыбнулась, когда Брон вошла в небольшую палату. Она сидела на кровати поджав ноги и складывала старую головоломку-картинку, которую кто-то нашел ей.
— Смотри-ка, я почти все сложила.
Брон посмотрела из-за ее плеча.
— Ну, просто замечательно, — сказала она и добавила еще один недостающий фрагмент. — Извини, что мы так задержались. К тебе приходил кто-нибудь, пока нас не было?
— Только одна леди. Она знала, что ты моя мама. — Люси попробовала вставить еще фрагмент, но он упорно не вставлялся, и вся головоломка рассыпалась. — Ну вот, все пропало!
Тут Фиц поставил на тумбочку телевизор, наклонился и чмокнул девочку в макушку. Она обрадованно прижалась к нему.
— Папа, включай же его, включай!
— Давай попозже. Что еще она спрашивала у тебя, принцесса?
— Ну, где я живу, кто за мной присматривает и всякое такое.
— А как ее звали? — Люси пожала плечами, и Фиц посмотрел на Брон, которая собирала фрагменты головоломки в коробку. — Знаешь, похоже, я зря притащил все это сюда. Думаю, тебе будет гораздо лучше дома.
— Правда? — Люси, копавшаяся в сумке, которую Брон поставила на кровать, подняла голову. — Значит, можно поехать домой сейчас, да?
— Чем скорее, тем лучше.
— Но я уже собиралась пить чай. Мне разрешили выбрать, что я хочу, и я попросила…
— А мы закажем домой пиццу.
— Правда? Можно, я выберу начинку?
— Что пожелаешь. Хочешь, сама закажи ее по телефону из машины.
— Здорово!
Он отвел Брон в сторонку.
— Ты побудешь с ней, пока я договариваюсь с врачом?
— Фиц, а правильно ли мы поступаем? Эта женщина могла быть просто социальным работникам, да кем угодно.
— Вот этот-то «кто угодно» и не дает мне покоя. Я недолго.
Ну, как успехи?
Она покачала головой.
— Не знаю, кому еще звонить. Оставила сообщение даже дома на автоответчике, на тот случай, если она вдруг там объявится.
— Ты звонишь уже целую вечность. Тебе надо поесть, а у меня нет ничего, кроме холодной пиццы.
— Этого хватит, чтобы предотвратить голодную смерть. — Брон взяла кусок пиццы. — Я никогда раньше не видела пиццы с тройной порцией «добавочных» оливок.
— Люси любит оливки. Вот, возьми вина, запей. — Вручив ей стакан с вином, он приглашающе похлопал по дивану рядом с собой.
Конечно, надо было сесть в кресло, но так получилось бы слишком прямолинейно. Она хотела уйти элегантно. Спасибо за чудесное времяпрепровождение, Фиц. Я очень давно не получала такого удовольствия, даже не помню, с каких пор.
Беда была в том, что приходилось думать еще и о Люси. Нельзя ей никуда уходить, пока она не ликвидирует последствий своей ошибки, не установит контакт ребенка с родной матерью. Во всяком случае, именно так она говорила себе, опускаясь на диван. Фиц обнял ее одной рукой за плечи. Она не должна была позволять ему и этого тоже, но объятие действовало успокаивающе, просто чудесно. А сейчас она нуждалась в успокоении. Она опустила голову ему на плечо, потому что это было действительно славное, надежное плечо и было жаль оставлять его без дела.
— Фиц, ты же собирался все сказать Люси, как только она вернется домой.
— Она устала, пускай спит. — Он поцеловал ее в макушку, и это тоже было чудесно. — Мы все устали. За одним примечательным исключением, день был просто кошмарный. Давай я уберу стакан. — Он взял у нее стакан и наклонился, чтобы поставить его на соседний столик. Момент был подходящий; можно под каким-нибудь предлогом встать — например, чтобы сварить кофе. Но не успела Брон додумать эту мысль до конца, как Фиц повернулся и, затянув ее к себе на колени, прислонил к груди и поднял ее ноги на диван. А когда он начал мягким, успокаивающим давлением массировать ей ступни, она испытала полнейшее блаженство, и мысль о приготовлении кофе уже показалась ей не столь привлекательной.