Через несколько минут раздался стук в дверь. Сергей Антонович взглянул на часы и встал.
— Да. Войдите.
В каюту шагнул офицер и, лихо щелкнув каблуками, доложил:
— Товарищ капитан-лейтенант, штурманская боевая часть к бою и походу готова.
За ним виднелись лица командиров ракетно-артиллерийской и других боевых частей.
За три минуты все доложили о готовности к походу. Когда вышел последний офицер, Ребров повернулся к Дубинину и сказал:
— Вот теперь пойдем, посмотрим сами.
Они уже заканчивали проверку, когда по ракетоносцу прогремел динамик:
— Старшему помощнику явиться в каюту командира.
Ребров и Дубинин переглянулись и молча направились по коридору. Кто-то из встречных сказал им, что на корабль прибыл командир соединения с «флажками»[19].
— Наверняка внезапная проверка, — высказал догадку Дубинин.
Действительно, едва Ребров доложил, что корабль к бою и походу приготовлен, как командир соединения, моложавый капитан 1 ранга, сказал:
— Срочный выход в море. Командир убит. Командовать придется вам, товарищ капитан-лейтенант. Вы готовы к этому?
Дубинин увидел, как Митин, стоявший рядом с командиром соединения, чуть заметно подмигнул своему старпому: «Не дрейфь, мол. Сколько раз ты уже все это делал вместе со мной и сам, вспомни, чему учил!».
— Так точно, готов, товарищ капитан 1 ранга.
Командир соединения кивнул головой:
— Ну раз так — прошу в рубку, и… «С якоря сниматься». Маршрут у флаг-штурмана.
Все направились к трапу, ведущему в рубку и на мостик. Капитан 3 ранга Митин, проходя мимо Реброва, ободряюще улыбнулся. Почти одновременно Сергей Антонович почувствовал легкое дружеское пожатие Дубинина: «Держись! Уверен, все будет хорошо». В тот же миг Ждан Степанович нырнул вниз:
— Я проверю боевые посты.
Когда начальство разместилось на мостике, по кораблю уже разнеслась команда «По местам стоять, с якоря сниматься!», а из динамика сыпались доклады:
— Трап убран!
— Вахтенная и дежурная службы по-походному заступили!
— На посту поднят сигнал «Добро на выход»!
Вахтенный офицер едва успевал отвечать на доклады и гасить на табло огни, сообщавшие о готовности различных механизмов и приборов.
Сдерживая волнение, Ребров занял место командира и негромко отдал первую команду:
— Пошел шпиль!
И сейчас же на баке прозвучал как эхо усиленный динамиком голос вахтенного:
— Пошел шпиль!
В светлом помещении рубки воцарилась тишина. Сквозь безукоризненно чистые ветровые стекла рубки, расположенной высоко над палубой, капитан 3 ранга Митин, стоявший за спиной Реброва, увидел, как завращался шпиль и начал вытягивать якорь-цепь. Командир соединения находился рядом с радиолокационным визиром кругового обзора. Время от времени он то посматривал на экран, то, оборачиваясь, заглядывал, как над картами колдовали штурманы.
— Чист якорь! — доложил боцман с бака, и Ребров так же негромко, как и в первый раз, скомандовал:
— Обе — малый вперед!
Вахтенный офицер повторил команду и перевел рукоятки машинного телеграфа со «Стоп» на «Малый вперед».
Едва ракетоносец приблизился к бонам, отделявшим рейд от залива, капитан-лейтенант скомандовал:
— Боевая тревога!
Корабль наполнился резким перезвоном колоколов громкого боя. Командир соединения нажал на головку наручных часов-секундомера. Двери и люки с лязгом закрылись наглухо. Над палубой заворочались направляющие ракетных установок, стволы орудий, завертелись антенны радиолокаторов. Из динамика сыпались доклады о готовности подразделений к бою.
Когда прозвучал последний доклад, Ребров повернулся к командиру соединения:
— Товарищ капитан 1 ранга, корабль к бою и походу приготовлен!
Тот снова нажал головку часов и посмотрел на циферблат.
— Ого! Это всегда так или только при проверках?
— Всегда, товарищ капитан 1 ранга.
— Ну-ну! Посмотрим.
Бросив взгляд на экран радиолокатора, он покинул рубку.
Несколько часов прошли в непрерывном напряжении; одна вводная сменялась другой, причем каждую из них приходилось выполнять в условиях, очень близких к боевым: флагманские специалисты, приходя на боевые посты и командные пункты, «повреждали» механизмы, неожиданно «выводили из строя» различные приборы, «убивали» и «ранили» людей. И личный состав корабля по-настоящему заменял агрегаты и узлы, включал аварийные системы, оказывал первую помощь «пострадавшим», эвакуировал «раненых» и «пораженных» в лазарет. Обо всем этом поступали доклады в рубку к Реброву, который немедленно реагировал на них, объявляя атомную, пожарную, химическую, аварийную тревоги, изменяя курс и скорость корабля, отдавая распоряжения о дезактивации. Все это время вездесущие проверяющие внезапно появлялись в самых «жарких» местах, фиксируя каждую мелочь в своих блокнотах.