– Все в порядке, мистер Корд?
– Все отлично. Превосходно. Спасибо, миссис Фенвик.
Это стало нашим паролем. Она улыбнулась и вышла из комнаты.
Судя по количеству сахара, которое сержант Китинг насыпал в свой кофе, живот ему вырастило не только пиво.
– Восхищаюсь я вашим опытом, сэр, – пробурчал он. – Догадаться снять пиджак и рубашку раньше, чем попасть под обстрел, и таким образом избежать опасности загрязнения раны... Вот настоящий профессионализм.
– Приятно иметь дело со знающим человеком, – буркнул я в ответ.
– Спасибо, сэр. Должен признаться, что и я с радостью снял бы рубашку ради защиты этой леди, только попроси она об этом. – Он отпил кофе и заморгал, возвращаясь к реальности. – Итак, вы готовы подписать показания, сэр?
– Разумеется.
Деланно удивившись, он придвинул ко мне через стол показания, и я поставил свою подпись.
– Сегодня утром я понадоблюсь в суде? – спросил я.
– Нам не нужны показания свидетелей, когда разбираются такого рода обвинения, сэр. Вы должны бы это знать.
– И как я мог забыть? – Я вдохнул кофейный аромат под его пристальным взглядом. – Скажите мне одно, сержант – против меня будут выдвинуты какие-нибудь обвинения?
Его лицо продолжало оставаться бесстрастным и непроницаемым.
– Не знаю, не могу сказать, сэр.
– Но вы же хорошо знаете своего начальника. Чего можно ожидать?
– Гадать – не мое дело, сэр. – Он сунул мои показания в тонкую пластиковую папку и застегнул ее. – Но в этом деле есть и стрелявшие, и пострадавшие.
– Очень тонко замечено. Вы попытаетесь предъявить Макби обвинение в преступном сговоре или соучастии?
– Этого я тоже не знаю, сэр.
– Как поведет себя ваш начальник, если эти двое признают себя виновными, и больше никому не предъявят никаких обвинений?
Немного помолчав, сержант спросил:
– Вы полагаете, что могли бы обеспечить такое их признание, сэр?
– Полагаю, оно могло бы появиться само собой.
Он замер, что-то обдумывая, потом поднялся.
– Я доложу шефу. Но это все, что я могу сделать, сэр.
Я налил себе еще кофе и стал ждать, пока где-то далеко со стуком легла на место телефонная трубка и за спиной раздались неторопливые шаги сержанта Китинга.
– Ну что?
– Он советует вам заниматься своими делами и не собирается давать никому никаких обещаний.
– Придется самому заняться своей защитой.
– Сэр, чтобы защищать людей, существует полиция. Если леди чувствовала, что ей угрожает опасность, она могла бы обратиться к нам.
– И вы бы успели приехать?
– Кто знает, сэр?
Я кивнул и встал, чтобы проводить его. Мы вышли на крыльцо. На востоке горизонт уже светился желтым.
Сержант Китинг стал застегивать пальто, поеживаясь на ветру.
– Вы действительно собираетесь замять это дело, сэр? – почтительно спросил он.
– Пока ничего не могу сказать.
– Но при вашем роде занятий у вас наверняка есть влиятельные друзья в полиции.
– Ваш шеф только что велел мне заниматься своими делами.
Он кивнул и, не сказав ни слова, пошел к своему автомобилю.
В доме вновь воцарилась тишина. Пока мы с сержантом беседовали в столовой, ясноглазые молодые констебли уже сняли все размеры, составили все схемы и удалились. Дверь в кабинет Фенвика была закрыта и загорожена стулом – сюда должны были прийти специалисты по отпечаткам пальцев, хотя оба ночных взломщика были в перчатках. Я прислонился к стене у телефона и стал собираться с духом, чтобы попытаться, как выразился сержант Китинг, "замять это дело".
Из кухни за лестницей появилась Луис.
– Все ушли, Джейми?
– Все.
Обняв меня одной рукой за шею, она положила голову мне на плечо.
– Интересно, что они подумали, почему ты здесь оказался?
– Да не подумали, а просто позавидовали.
Луис улыбнулась, но тут же лицо ее снова стало серьезным.
– Боюсь, все это выплывет в суде. Я думаю о Дэвиде.
– Не знаю, может и не выплывет. Сейчас позвоню кое-кому и попытаться исправить положение.
Она встрепенулась.
– Тогда звони. Если хочешь, могу приготовить яичницу с беконом.
– Замечательно.
Луис ушла, а я стал набирать номер.
Всего два гудка – и мне ответил удивительно бодрый для такой рани голос Макби:
– Кто это?
– Привет, Мак. Это Корд.
– Ты что, не знаешь, который час?
– Я звоню тебе от имени Чарльза с приятелем. Сами они не могут, поскольку угодили за решетку. Чарльз еще в госпитале, но как только его приведут в норму, тоже посадят.
Он помолчал, потом заявил:
– Не знаю, о чем ты.
– Молодец, хорошо получается. Продолжай в том же духе – и сможешь вывернуться. А теперь слушай внимательно, что нужно делать. Найди хорошего адвоката – и побыстрее. Сейчас допрашивают сопляка, и будут делать это трое суток, пока кто-нибудь не потребует соблюдения закона о неприкосновенности личности. После этого придется прекратить допросы и предъявить обвинение. То же относится и к Чарльзу, но тут не горит.
На том конце провода опять молчали.
– Черт побери, но ты-то здесь причем? – спросил он наконец.
– Ну, просто я оказался в поместье Кингскэт, когда твои ребята туда забрались. И именно в меня они стреляли из ружья.
– Что они сделали?! – взорвался он совершенно искренне. Наверняка он говорил не брать с собой оружия, предупреждал – и все-таки они не подчинились.
– Стреляли, правда, почти промахнулись. И взяли их с поличным в чужом доме, с оружием в руках и так далее. Теперь тебе придется потратить немало времени и еще больше денег, чтобы убедить их признать себя виновными.
– Кому от этого польза?
– Так рано ты не слишком хорошо соображаешь, верно? Стоит им признать себя виновными – не будет настоящего суда с присяжными и свидетелями, не будет перекрестного допроса с неудобными расспросами, кто толкнул их на преступление. К тому же суд не узнает от миссис Фенвик, что ты недавно звонил ей по поводу судового журнала. Надеюсь, об этом ты еще не забыл? Можешь ничего не делать, пока не посоветуешься со своим юристом.
– Непременно посоветуюсь, будь уверен. Но с каких это пор ты превратился в Иисуса Христа? Ты сам с этого что-то имеешь, верно?
– Да, я чертовски на это рассчитываю, потому что хочу остаться в стороне. Но если это не удастся мне, то не удастся и тебе. Учти, что я стою на твоих плечах. Об этом тоже проконсультируйся у своего юриста.
Последовала напряженная пауза, потом Макби отчеканил:
– Ты – маленький, гнусный, вонючий сукин сын. Освободи линию – мне нужно позвонить.
– Вижу, ты постепенно начинаешь понимать, что к чему.
Мы завтракали на кухне, и я объяснил Луис свои действия. Она внимательно выслушала, потом спросила:
– Все-таки я не понимаю, зачем этим двоим признавать себя виновными. Что они теряют, если откажутся это делать?
– Все зависит от того, какое им предъявят обвинение. В таком деле полиция соберет целый букет, начиная с покушения на убийство, потом пойдут тяжкое телесное повреждение и злоумышленное членовредительство. Они предпочтут признать последнее, а заодно нарушение закона об огнестрельном оружии – владение огнестрельным оружием и его использование в преступных целях. Тогда больше трех лет тюрьмы не получится. Но если эта парочка станет все отрицать, полиции не составит труда обвинить их в покушении на убийство, за которое полагается пожизненное заключение. Так что они предпочтут признать себя виновными в куда менее серьезных вещах.
Луис задумалась, осторожно доедая яйцо.
– Получается, Пол Макби отделается легким испугом?
– Пожалуй, да.
– Похоже, ты не против такого варианта?
– Возможно... Я знаю, что все это его рук дело, и этого мне пока достаточно. Как бы там ни было, сейчас привлечь Макби к ответственности сложно. Конечно, Чарльз – его шофер, но куда труднее доказать, что именно Макби послал его сюда. Даже если Чарльз сам так заявит, ни один судья не позволит присяжным выносить решение на основании только его показаний. А после моего звонка Макби жалование Чарльза возросло по меньшей мере вдвое, так что не следует ждать от него особых откровений.