— Да знаю я, знаю, только не надо мне рассказывать и в пример себя ставить. А кто полгода назад рыдал и все мне причитал… Забыла? Он тоже был вот такой же хороший и тоже такой же пахарь и, между прочим, не только отпахал на тебе, да еще умудрился семечку свою забросить тебе… Ну, что ты молчишь? Что не так? Ну, что ты так осуждающе на меня смотришь? Что? Готова убить? А знаешь, я ведь разозлилась сейчас на тебя. Подумаешь цаца! Ой, ой, ой! Коля мой!
— А вот и правда, он мой! Иди к своему, моего не трогай!
— Ты чего это мне ультиматумы ставишь? Какого ты черта раскомандовалась? Вот я сейчас к Кольке зайду и скажу, что ты после аборта только как полгода …
Меня тут же бросает в жар, даже рот открываю, и еще ведь мне обидно, ведь она же меня уверяла, клялась, что ни разу не упрекнет и не скажет об этом ни разу, а тут..
Сердце больно сжалось. Неужели она посмеет? Нет, не должна. Но и мне его потерять ну никак нельзя!
— Не надо, Милочка, прошу тебя, родная, не делай этого, пощади меня,…Ты же мне обещала, клялась, что никому и никогда не скажешь! Я же тебе поверила, я… я. — И заплакала.
— Вот так–то лучше! А то раскомандовалась! А теперь…
— Ну что? Не скажешь, не пойдешь?
— Ты знаешь, я бы никакую другую бабу не пожалела, а вот тебя, дуреху, жалею почему–то!
Ладно, иди уже к своему е……., не волнуйся, не скажу я… Иди, иди уже жертва аборта…
Несмотря на ее оскорбления, я к нему с радостью, даже не обратила внимания на ее матюги и причитания. Я понимаю, ей завидно, ведь у меня с Коленькой так хорошо получается! Нет, он прелесть! Да что там? Мужик! Ну, где же он там…
Тихонечко зашла в комнату и стою.
Господи! Спасибо тебе! Спасибо за счастье, за встречу, что ты даровал мне в жизни с таким мужчиной…. Я за него не то, что на Голгофу пойду, да я за него… Да…я….
Смотрю на его тело, что распласталось безмятежно, свободно разлеглось на диване. Краешек простыни сполз, откинулся и так аппетитно оголил бедро, ногу, мускулистые руки. Его лицо утонуло в подушках, не вижу, но слышу, как он дышит. Спит! Спит мой мужчина!
Подошла тихо, на цыпочках, разглядываю его и даже, боясь разбудить, сдерживаю свое дыхание.
Боже, как я люблю тебя… Да я за тебя, только за одно дыхание готова на все! А он даже не представляет, не знает и даже не догадывается, на что я согласилась бы ради него, и даже не догадывается, как я его люблю… Родненький мой!
Ты простишь, я знаю. Ну не могу я позволить ей с тобой, не могу! Я на все пойду, только бы тебя уберечь, только бы тебя сохранит за собой.
И пусть она думает, что я к ней с чувствами, что я за старое… Нет! Ничего подобного. Все! Теперь я стану как Миледи. Буду хитрить, изворачиваться, ей подыгрывать и даже позволю ей… с собой, лишь бы ей не с тобой и тебя не отдам! Ты мой! Мой мужчина навек!
Ты же поймешь, простишь? Ты же оценишь мой подвиг ради нас! Ведь я не слабая, я, когда надо, согласна на все на свете. А ты? Ты сильный или слабый, ты великодушный, простишь ли меня завтра?
От волнения и переживаний, зашлась,… А он сможет простить, он сильный?
Нет, так может спать только сильный мужчина, уверенный в себе, в своем завтра. А я? Я уверенна?
Не могу совладать с собой, мне так и хочется его потрогать, погладить, и я осторожненько присела рядом. Мне надо, я не могу без него ни минуты, мне надо его всего видеть и трогать.
Потом не удержалась, взяла и нежно, тихо потянула простыню. Осторожно стягиваю ее с его тела, а у самой кровь в висках стучит. Тук, тук, тук…. Так, еще, еще… Вот показались его сокровища…
От того, что вижу, на миг все забываю…
О, мой боже… Вот это фастикулы… Это надо же, какие они эти мужские железы! Не могу, не сдержалась, руку протянула и легонько подвела к самому мешочку. Как только коснулась, так у него дыхание замерло. Так, осторожно… Это место у них самое чувствительное… Тихо, осторожно, нежно все… Вот… так, так…
Кожа нежная на ощупь и прохладная, а под ней, словно волшебные яблочки … И перекатываются так смешно… Нежно, осторожно играюсь пальцами… Неужели в них все собрано? Все мальчишки, девчонки, которых потом он будет в меня закладывать? И что? Они без них все никто? Не мужчины? А что мне говорила как–то Милка. Что? Как она рассказывала надо с ними играться? Ах, да! Она говорила, что их брала в рот целиком… Как? Такие большие? Да наверняка ведь наговорила, как всегда. Ну разве такие большие и потом они же все вместе… И волосики такие… Нет, наверняка наболтала… Не получиться так,…Я даже и пробовать не буду. А впрочем?
Так, надо оставить эти пирожные нежные в покое… Теперь дальше… Вот, вот сейчас…