ухватилась за эту возможность. Последние несколько дней я была поглощена
чтением и набрасывала пометки для исправлений. Но теперь, когда я закончила
и готова изложить свое мнение, меня вдруг захлестнули сомнения.
Дейзи заметила, что сестра хочет возразить, но опередила ее.
− Марлоу не счел мою книгу стоящей. По его собственным словам… −
Смутившись, она замолчала, затем прочистила горло: – Он сказал, мой роман
тяжеловесен и перегружен описаниями. Сюжет затянут, и я слишком много
повторяюсь.
Дейзи увидела, что Люси сочувственно взирает на нее, и попыталась
улыбнуться.
− Все не так плохо. Он сказал, это общие ошибки среди начинающих писателей,
что несколько меня утешило. Так странно, − добавила Дейзи, пораженная
внезапной догадкой, − очень похожие ошибки я вижу в романе Эвермора.
Вероятно, он написал его еще до того, как начал публиковаться.
− Думаешь, книга настолько старая?
− Не знаю, − медленно ответила Дейзи, прокручивая эту мысль в голове. – Но,
по всему, выходит так. Стиль куда более соответствует его ранним работам,
нежели та глупая чепуха, что он накропал за последние годы. – Она тяжело
вздохнула. – Но что я могу понимать? Я сама не дотягиваю до уровня
печатаемого автора, а коль уж мне не хватает опыта увидеть и исправить
ошибки в собственной работе, как я сумею помочь куда более искушенному
писателю? Когда я успела стать таким экспертом?
− Марлоу нанял тебя написать рецензию на пьесу Эвермора из практических
соображений, однако согласился с твоим отзывом. И взял тебя на работу,
потому что понимает: качество произведений Эвермора падает и что графу
нужно, так это посмотреть правде глаза. Марлоу знает, что ты, не стесняясь в
выражениях, эту самую правду выскажешь. По-моему, довольно проницательно
с его стороны.
Однако, Дейзи оставалась при своем:
− Возможно, но…
− И, − перебила ее Люси, − Марлоу согласился с последующим твоим планом
поднажать на Эвермора, используя в качестве козыря контракт, и план этот
сработал. А когда ты сообщила, что заполучила от Эвермора рукопись, разве это
не было той новостью, что он надеялся услышать. Он дал тебе полное право
редактировать ее по своему усмотрению и сотрудничать с Эвермором в ее
исправлении. Пока что, я бы сказала, твой успех говорит сам за себя.
− Спасибо, но…
− Кроме того, раз ты можешь заметить в работах Эвермора то, чего не видишь в
своих, значит, Марлоу был совершенно прав. Вы с графом в силах помочь друг
другу.
− Его лицо, − выпалила Дейзи.
− Чье? – ничего не понимая, моргнула Люси. – Марлоу?
Дейзи покачала головой.
− Нет, Эвермора. Уходя с рукописью, я обернулась и увидела его лицо. В
выражении его была такая усталость и тоска. Словно… − Она умолкла, силясь
подобрать слова. – Словно его покидала любимая.
− Крайне причудливое описание. Возможно, тебе показалось. У тебя, знаешь ли,
яркое воображение.
− Нет, − покачав головой, возразила Дейзи. – Мне не показалось. Не думаю, что
он еще когда-нибудь напишет книгу.
− Если даже так, то это его выбор, дорогая.
− А что, если я отчасти в этом виновата? Когда я раскритиковала пьесу, то не
думала, что его сколько-нибудь заденет мое мнение, но теперь, оглядываясь
назад, я понимаю, как он страдал. Я больно ранила его и ругаю себя за
бесцеремонность. Испытав на себе критику, теперь я знаю, как она горька. Если
я вернусь и выскажу, что думаю обо всех недочетах рукописи, что тогда
станется с ним? Мне не хочется обидеть его снова.
− Значит, предпочитаешь отдать Марлоу рукопись как есть, забрать гонорар и
отправиться своей дорогой?
Все в Дейзи взбунтовалось против такого хода вещей. И все же, вспоминая муку
на лице графа, она боялась сделать еще хуже.
− Не знаю, что делать, − прошептала Дейзи. – Просто не знаю. А если я снова
ошибаюсь?
− Дейзи Меррик, я не верю своим ушам. – Люси соскользнула с кресла и
опустилась на ковер подле нее. – Мы обе знаем, что в вещах, подобных театру,
живописи и литературе, не существует понятий «правильное» и
«неправильное». Есть только мнения, с которыми можно соглашаться либо нет.
Марлоу верит, что Себастьян Грант вновь захочет писать, но для этого ему
нужна помощь. И нанял тебя, чтобы эту самую помощь оказать.
− Будь ты на моем месте, как бы поступила?
На мгновение Люси задумалась, затем произнесла:
− Никак. Я бы без зазрения совести махнула рукой на Себастьяна Гранта,
вернула Марлоу рукопись и с радостью забрала бы гонорар. Но ты не я, Дейзи.
Ты ненавидишь ставить на людях крест и никогда не простишь себе, если даже
не попытаешься ему помочь.
− Эвермор не хочет моей помощи. Он велел мне убираться с глаз долой и
никогда не возвращаться.
Протянув руку, Люси убрала со лба Дейзи выбившийся локон.
− А разве не так говорят люди, когда больше всего нуждаются в помощи?
− Пас, – объявил Себастьян, оценивая выпавшие карты, пока оставшиеся игроки
боролись за взятку, правда едва ли он слышал голоса трех своих партнеров по
висту. Мысли его занимал иной голос, тот, что эхом раздавался в голове на
протяжении уже трех дней.
Что вы собираетесь теперь делать?
Черт бы побрал эту женщину. Ее слова преследовали его с того момента, как он
передал ей рукопись. Мысленно он все еще глядел в ее хмурое и печальное
лицо. Она выполнила задание и заработала пять тысяч фунтов. О чем ей было
грустить?
− Себастьян?
Звук собственного имени вывел его из забытья.
− М-м?
Его партнер, барон Уэстон, озадаченно хмурился, взирая на него через стол:
− Твоя заявка, старина?
− Прошу прощения. – Он взглянул на карты, что мало ему помогло, ибо он
весьма смутно представлял, как только что проходили торги. – Тройка бубен.
Возможно, смена обстановки пойдет ему на пользу. В конце концов, ничего
более его здесь не держало. Он вновь подумал об Африке, но с неохотой
вынужден был оставить эту мысль. Будь даже у него деньги, путешествие не
было тем, к чему он стремился. Он хотел… Боже помоги ему, он даже не знал,
чего ему теперь хочется.
Уэстон только что заявил… пики, решил Себастьян и заставил себя
сосредоточиться. В висте им с партнером не было равных, и если они выиграют
роббер, заработают примерно сотню фунтов. Вновь изучив свои карты, он
решил, что вполне может поддержать пики.
− Семерка пик.
Стоило произнести эти слова, как он понял, что совершил ошибку. Партнер
слева, лорд Фолкнер, перебил его двойкой, и Уэстон тяжело вздохнул. Десять
минут спустя Фолкнер с партнером выиграли партию и роббер, вынудив
Себастьяна прибавить еще двести фунтов к его и без того непомерным долгам.
− Пики? – проворчал Уэстон, когда они стояли снаружи, поджидая экипаж
Себастьяна.
− Почему пики? О чем ты только думал?
− Я думал, ты заявил пики.
− Не представляю, как тебе в голову могла прийти подобная мысль, потому что
я объявил пятерку бубен. Подыгрывал тебе. Живя за границей, ты окончательно
разучился играть в вист. – Уэстон с подозрением на него взглянул. – Ты в
порядке?
− Разумеется, − без заминки солгал Себастьян. – Я сегодня немного рассеян, и
всего то.
Возникла пауза, которую нарушил Уэстон:
− Я слышал о твоей пьесе. Черная полоса, дружище.
− Это не имеет значения. – Себастьян ощутил всепоглощающую потребность
улизнуть. Повернув голову, он всмотрелся вглубь улицы, но экипажа нигде не
было видно. – Оправлюсь я, пожалуй, домой.
− Домой? Я думал, мы поедем на званый ужин к Левертону.