— Они и каруцу мне не вернули. Дьяволы, а не люди!
Слушая перевод ответа и наблюдая за выражением хитрого лица кыршмаря с беспокойными огоньками в глазах, Андрей понял, что правды от этого румынского кулака он не добьется, и поднялся из-за стола.
— Благодарю за компанию, друзья… Сколько с меня? — обратился он к хозяину, показывая на стол рукой.
— Патру зеч лей[11].
Люди не давали гостю расплатиться, зашумели, замахали руками на кыршмаря. Но Андрей отсчитал сорок лей, положил их на стол и, коснувшись рукой козырька фуражки, быстро вышел…
На дороге за сельской околицей было пустынно. Только так же похаживал около шлагбаума в своих добротных сапогах с твердыми высокими голенищами разукрашенный королевский жандарм.
Как же добраться до асфальтированного шоссе, по которому проходит много машин? Земляченко пошел обочиной грунтовки, нетерпеливо выглядывая случайную каруцу.
Перед ним лежала пыльная дорога, такая обычная, будто она вилась не среди чужих степей, а по родной земле. Вверху, по ясно-голубому небу, плыли причудливые облака. То разбегаясь, то сбиваясь в кучу, облака время от времени меняли небесный пейзаж. Вот в бездонной вышине невидимый ветер начал сгонять их одно к другому, будто чабан непослушную отару. Новое, уже большое, облако густело, а воздушный поток гнал его вперед и вперед, к солнцу. На некоторое время туча заслоняла золотой диск, и все вокруг мрачнело…
Вот так и мысли Андрея, точно эти облака, бежали одна за другой, то собираясь вместе, то развеиваясь.
«Ну, допустим, что «боинг» попал сюда не случайно. Что из этого? Как это может отразиться на судьбе Зины? Разве это уменьшает ее вину?..
А если бы она не подала сигнал воздушной тревоги, американские бомбы могли попасть, возможно, вон туда… — Взгляд Андрея скользнул по горизонту, где на юге маячили нефтяные вышки. — Значит, благодаря Зине удалось спасти народное добро. Этого не могут не учесть».
Но стоило лейтенанту снова поставить перед собой вопрос: «Где доказательства, что «боинг» летел с диверсионной целью и имеет ли право вносовский наблюдатель ошибаться, определяя тип самолета?» — как стройная цепь умозаключений рассыпалась…
Измученный противоречивыми мыслями, Андрей наконец решил как можно быстрее увидеться со Смоляровым. И, не дожидаясь больше случайного транспорта, чуть ли не бегом кинулся к шоссе…
3
Первым, кого встретил Земляченко во дворе штаба, был дежурный по части Грищук.
— Где тебя, друже, черти носят? — прошипел тот на ухо товарищу.
— А что? — тоже почему-то шепотом спросил Андрей.
— Да тут такое делается — будь здоров! Начальство великое приехало… Сам член Военного совета фронта!
Андрей побледнел.
— И не один. С ним целая свита, корпусное начальство, полковник юстиции…
— Председатель трибунала?
— Должности не знаю. Таких знакомств стараюсь не заводить, — не удержался от шутки Грищук.
Земляченко повесил голову. Вот оно, началось. Как раздули дело! Он вспомнил, что из их части заседателем трибунала избран старший лейтенант Капустин. Вполне достаточно для выездного заседания.
— А где они сейчас?
— В кабинете Моховцева. Там и Смоляров.
— А Капустин?
— Не знаю.
Андрей почувствовал какую-то опустошенность. Здание штаба во дворе пошатнулось, и солнце, заливавшее до сих пор яркими лучами двор, словно куда-то исчезло. Откуда-то издалека долетел до него голос Грищука:
— Не теряй времени! Есть шанс попасть к начальству… И писем не надо будет посылать в политотдел. Выложишь свои соображения, доказательства… Считай, что повезло. Не каждый день приезжает во вносовский батальон член Военного совета. — Он взял Андрея за локоть и неожиданно улыбнулся: — Еще новость! Только что прибыл приказ о присвоении Моховцеву звания майора… А у нас такое чепе. Комедия!..
…В коридоре штаба было пусто. Только возле самых дверей Моховцева стоял высокий офицер с погонами подполковника и курил папиросу. Заметив Грищука и Земляченко, остановил их:
— Вы к кому?
Андрей козырнул, отрекомендовался:
— Лейтенант Земляченко. Дознаватель по делу ефрейтора Чайки.
— Слушаю вас.
— Хочу попасть на прием к члену Военного совета.
— По этому делу?
— Так точно!
— Сейчас нельзя. Обождите. Я доложу.
Подполковник бросил окурок в жестянку, стоящую у двери, и ушел в кабинет комбата. Грищука позвали со двора, и он, подбодрив товарища взглядом, отправился по своим делам. Андрей остался один.
Он оперся на подоконник: сквозь широкие стекла проникали лучи солнца, стлались по полу золотыми дорожками, которые с каждым разом меняли оттенки. Когда бегущие тучки закрывали солнце, в коридоре тоже темнело. Но вот солнце вырывалось из плена, и снова искрились вокруг светлые полосы. Эта игра света и тени больно тревожила взволнованного лейтенанта. Его мысли, так же сменяясь, быстро пробегали в тяжелой голове: надежды то угасали, то снова вспыхивали.