Медленно поднимались они по склону, пока не оказались на большой поляне, окруженной со всех сторон высокими деревьями.
…В траве, в нескольких метрах впереди, лежали их товарищи. Андрей и сержант Куценко упали головами к врагу, почти рядом. Лейтенант откинул руку с зажатым в ней пистолетом. Лица убитых прятались в траве. Теперь можно было представить, как они шли, как упали, как неожиданно, так и не услышав выстрелов, не увидев врага, погибли в черно-серебристой тиши ночного альпийского леса. Сзади Андрея в такой же позе застыла Рая. Старый румын Петря раскинул руки, будто и в последнее мгновение жизни не хотел отдавать свои горы, свою землю бандитам.
Не помня себя Зина вскочила на ноги. Она уже не видела голубых лоскутов неба над высокими соснами, яркого света солнца, не слышала шума жизни в молодой траве, не ощущала предательской лесной тишины.
С трудом поднимая отяжелевшие ноги, она вместе со всеми бросилась к ельнику, в котором, должно быть, притаился ненавистный враг.
Она не добежала туда, запуталась в высокой граве и упала возле Андрея.
Она не видела, как товарищи перебежали поляну, не знала, что никто так и не стрелял, что Моховцев несколько раз оглянулся: может, кто упал — ведь у диверсантов беззвучное оружие, и выстрелов все равно не услышишь — а через несколько минут возвратился к ней.
Солдаты нашли под деревьями клочья парашютов, обрывки радиоантенны, увидели вытоптанную хвойную падь. С противоположной стороны вышли автоматчики Лаврика, и все поняли, что враг волчьими тропами удрал ночью дальше…
Майор и Давыдова осторожно поставили Зину на ноги и повели с собой, подальше от этого места. Девушка не сопротивлялась. Казалось, она была без чувств. Поддерживаемая с двух сторон, не шла, а волочила ноги. Потом вдруг остановилась, забилась, вырвалась из рук и ухватилась за ствол дерева.
Пока солдаты укладывали погибших товарищей на брезентовые носилки, Зина, не замечая возле себя никого, жадно прижималась к шершавому, чешуйчатому стволу. Ее пилотка осталась где-то в траве, и пышные черные волосы рассыпались по шее, лицу. Она не плакала, не стонала — замерла, окаменела.
Солнце, поднимаясь над горизонтом, залило своим золотым сиянием и высокую сосну и ее. Это было апрельское солнце, солнце, озарявшее в далеком Берлине утро великой Победы…
Еще раз от автора
…Я все еще держу в руках фотографии. Откладываю те из них, на которых снят последний путь Андрея и его товарищей, и не свожу глаз с карточки, где изображены девушки, конвоирующие пленных бандитов.
Их четверо, этих убийц-парашютистов; впереди — плюгавый немец с лицом хорька, потом местные кулаки, среди которых выделяется один — черный, грузный, выше всех, тот, которого увидела на посту Зара.
Их обучали в школе диверсантов в заштатном австрийском городке.
Уже подыхая, фашистская разведка вложила в их кровавые руки новое беззвучное оружие и выбросила из самолета в трансильванских горах с заданием разведать и нарушить связь противовоздушной обороны вокруг нефтяного района.
Долго искали их солдаты Моховцева на крутых склонах, в глубоких ущельях, а поймали возле самого поста ноль девять, в вороньем гнезде — у божьих монашек…
Быстро летит время… Уже обвалилась землянка бывшего поста, буйным лесным разнотравьем порос котлован на наблюдательной площадке, еще пышнее стал бук над заросшей узкой тропкой, которая вела когда-то от дороги на пост. В долине, под горой, каждую весну слышен гул тракторов сельскохозяйственного кооператива, ярко светит электричество в бывшей боярской деревне… Лишь на лесном холме, как и пятнадцать лет назад, тихо: мелодично поют птицы, шепчется с ветерком листва и быстро спускается с гор пряная ночь…
Летит время, сходятся и расходятся в большой жизни пути-дороги людей. Иногда однополчане встречаются друг с другом. Вспоминают незабываемые дни, расспрашивают о боевых товарищах. Так они узнали, что лейтенант Грищук после расформирования части пошел учиться в военную академию и уже, наверно, не лейтенант, а капитан или майор, что Смоляров сразу после войны демобилизовался и трудится в народном хозяйстве; знают, что Ляхову наконец повезло, что он учился на курсах, стал зенитчиком и уже перегнал в воинском звании своих однокашников, но что теперь его не так волнует звание, как радует сама служба, призванная охранять мир и спокойствие на земле. Известно им и то, что осенью сорок пятого года Василий Иванович Моховцев, провожая домой своих солдат, сделал Зине предложение, но та в ответ только горько заплакала, что потом Моховцев ушел в отставку и все-таки женился и что жену его зовут Марией Горицвет. Знают однополчане, что трое девушек с поста ноль девять тоже нашли свое личное счастье, вышли замуж, даже техник связи Люба Малявина, которая после тяжелого ранения так боялась остаться одинокой, что у Кати Давыдовой двое детей и работает она в Сибири на строительстве гидростанции…