— Я хорошо знаю этот аэродром, служил там до войны...
— Пошлите меня, у меня свои счеты с фашистами...
Помню, когда я возвращался из штаба 1-го полка, меня догнал худощавый, черноволосый сержант. Я знал его. Это был моторист Борис Петров. Он писал стихи и нередко выступал на вечерах художественной самодеятельности.
Петров обратился ко мне:
— Товарищ капитан, я прослышал, вы комплектуете десантную группу. Меня возьмете, а?
Мы присели покурить, а заодно и потолковать. Я попросил Бориса рассказать о себе.
— Что рассказывать-то? Школу кончил, в торговом институте в Ленинграде учился. Сейчас служу. Комсомолец. Вот и вся автобиография. Отец умер. Мать в Чувашии. Одна всех нас на ноги поставила...
Я вспомнил свою мать. Она рыбачка. Немолодая уже, но по-прежнему работает в Приморье. Брат и сестры тоже там, на востоке.
— А жена ваша где? — спросил Петров. — Я ведь ее знаю, она помогала нам вечера самодеятельности устраивать.
Я вздохнул. Тогда, в тот августовский день, я считал свою Наташу погибшей или попавшей в плен. Петров смутился:
— Я ведь не знал, что она там, в Минске, осталась...
Чтобы уйти от этой темы, я попросил Петрова:
— Прочтите что-нибудь свое. Вы ведь пишете...
Петров стал негромко читать:
Вперед всегда!
Назад ни шагу!
И сохрани в душе отвагу,
Не падай духом никогда...
Я видел несовершенство этих строк, но меня покоряло горячее чувство, которое вкладывал в них автор.
В группу, которую я создавал, Борис Петров был включен. Только с уговором: побывает один раз в тылу, а потом вернется к своим обязанностям моториста. Именно на таком условии отпускал своих питомцев командир авиаполка Иван Васильевич Филиппов.
Времени на подготовку было совсем мало. Хорошо, что не пришлось никого учить прыгать с парашютом — это все освоили еще до войны.
Дни, оставшиеся до вылета, мы посвятили тактическим занятиям, ориентированию на местности, маскировке, изучению типов вражеских самолетов и многому другому, без чего в нашем деле не обойтись.
Незадолго до выезда на аэродром написали письма родным, поужинали.
Мой друг старший лейтенант Балашов в этот вечер должен был лететь в тыл раньше меня. Он остановил запыленную полуторку возле столовой, выскочил из кабины и, легко взбежав на крылечко, обнял меня:
— Ну, Иван Георгиевич, до встречи!..
Подошел и наш час. По дороге на аэродром Борис Петров срывающимся мальчишеским баском затянул полюбившуюся всем песню о том, как уходили комсомольцы на гражданскую войну. Мне, вступившему в комсомол в Забайкалье в те грозные годы и получившему вместе с членским билетом винтовку для борьбы с бандами Семенова, эта славная песня была особенно дорога. И я хотя и не обладал таким завидным слухом, как Петров, но постарался не отстать от него:
Дан приказ: ему — на запад, ей — в другую сторону...
Был теплый вечер. В темном августовском небе поблескивали звезды. На аэродроме гудели опробываемые двигатели — шла подготовка к очередному вылету на бомбометание. Но вот послышался гул других моторов, прерывистый, словно дыхание астматика. Это двигались на Москву вражеские самолеты. Я подумал: «На аэродроме бы их захватить. Чтобы навсегда отлетались...»
Предназначенная для нас машина темнела на еще светлом фоне горизонта. Ревели моторы, из глушителей вырывались буйные гривы красновато-голубого пламени. Ветер, вызванный винтами, валил с ног моториста, убиравшего стремянку.
Летчик прошел в кабину, бортовой техник захлопнул двери.
Старт. Мы — в полете.
Перехожу в кабину экипажа. Все здесь заняты своим делом: штурман, бортовой техник, пилот, воздушные стрелки, радист. Только мы, парашютисты, на время полета кажемся пассажирами, правда не совсем обычными.
Некоторые десантники, прижавшись к стенке фюзеляжа, пытались вздремнуть. Другие грызли сухари, завалявшиеся в карманах комбинезонов. Это наверняка курильщики, старавшиеся заглушить тягу к табаку.
Когда перелетели линию фронта, нас чуть было не нащупал вражеский прожектор. Голубой столб, словно меч, рассекал темное небо. Луч едва не ударил в самолет, но пилот сделал резкий разворот в сторону, и ТБ-3 ускользнул во мглу.
После нескольких часов полета мы были у цели. Места знакомые. Совсем недавно, месяца три назад, до войны, я был в здешних краях, проверял парашютную подготовку. И вот теперь на этом построенном всего несколько лет назад, современном, хорошо оборудованном летном поле обосновалась гитлеровская авиация.