- Глеб! – почти вскрик, когда пройдясь пальцами по стволу, чувствительно сжимаю припухшую головку, кусаю за сосок, втягивая в рот бесстыдно торчащую чувствительную бусинку…
- Ты же сам этого хотел? – вот теперь это злость.
- Подожди, блядь, отпусти, Глеб… - срывается на стон, когда одним уверенным движением заваливаю его на кровать и нависаю сверху.
Почему он обнимает в ответ и сам прижимается к моим губам? Почему трется о бедро вставшим членом и тихо скулит в губы? Что вообще происходит?
- Глеб, скажи, ты его любишь? – все-таки выдает и выжидающе смотрит мне в глаза.
- Кого? – не сразу доходит, но когда все же понимаю о чем речь, достаточно взглянуть в его печальные глаза, как злость медленно перерастает в бешенство.
Вскакиваю на ноги и отлетаю от кровати, хватаюсь за голову, и начинаю заливисто смеяться, истерично, почти безумно.
- Ты псих? – ору, срываясь на хрип.
- Сейчас ты очень похож на психа, - делает мне замечание и ждет. Он реально ждет ответа. Сказочный долбоеб!
- Нет, я не люблю его. Тут скорее подойдет слово – ненавижу!
- Это ложь, - невесело улыбается он и садится. – Мне кажется, ты обманываешь сам себя. Просто та энергетика, что исходила от вас, - замолкает и делает вдох, - вы слишком гармонично смотритесь вместе. Зачем я тебе? Если сравнивать нас с отцом …
- И нахуя вас сравнивать? – не понимаю, к чему он ведет.
- Стоит ли мне бороться за тебя? Оно тебе вообще надо? – его грустная усмешка как нож в сердце. Вот же бестолочь.
- Я, по-моему, как-то тебе говорил, что именно к тебе чувствую. Зачем задавать такие вопросы? Если ты думаешь, что я выберу его, то ты глубоко заблуждаешься. Я лучше выберу земляную яму, глубиной пару метров.
- Скажи это, - просит он, не меняясь в лице, и медленно стягивает с себя свитер, слишком откровенно и эротично, намеренно провоцируя меня на безумные поступки.
А я как мальчишка, теряюсь при виде этого безобразия, готовый упасть на колени и скулить у его ног, лишь бы не уходил, не останавливался. Мир, как всегда, замирает рядом с ним, похоже, он моя новая зависимость.
- Скажи! – повторяет как заклинание, отбрасывая джинсы в сторону вместе с бельем и чуть раздвинув стройные ноги, совершенно бесстыдно облизывает губы, скользит кончиками пальцев по груди к паху....
Иду к нему, не осознавая, не думая, просто следую зову сердца. Я как кукла на веревочке, сломанная и ненормальная. А он безумный кукловод, держащий меня в своих руках.
- Скажи, - просит, почти спокойно, вот только голос дрожит и неестественно вибрирует.
Опускаюсь между его разведенных ног, перехватываю руку и притянув к себе целую в запястье, просто не могу этого не сделать. Отстраняюсь, так и не выпуская ладонь, и подавшись вперед, шепчу в приоткрытые искусанные губы:
- Люблю… - нет нежности или трепета, просто слово, сказанное с убийственной уверенностью и легким упрямством, но ему хватает и этого.
Все, самоконтроль слетает на раз, когда он, крепко обхватив меня за плечи, прижимается к моим губам.
Глажу его бедра, сжимаю ягодицы, трусь о его тело и никак не в силах разорвать поцелуй, словно стоит отстраниться и мир рухнет. Не могу заставить себя сделать ему больно, он словно подавляет меня.
- Хочу тебя, - шепчет, запрокинув голову к потолку и стаскивая с меня штаны вместе с бельем.
- Вик, не здесь…
- Я сдохну иначе, - почти скулеж, почти больно.
Трусь о его бедро болезненно пульсирующим членом, не могу оторвать от него взгляда. Все слишком ярко, живо, натурально, что перед глазами плывет и выть хочется, вот только от счастья или от безысходности - пока не ясно.
Переплетаемся на узкой кровати немыслимым клубком, едва удерживаясь на линии реальности. Он стонет мне в губы, изгибается от каждого прикосновения и сильнее насаживается на растягивающие тугое колечко мышц пальцы, словно намеренно делает себе больно.
- Вик, презерватив…
- Нет! – этот вскрик заставляет вздрогнуть от неожиданности.
Непонимающе перевожу на него взгляд, пытаясь понять, что опять пришло в его блондинистую безмозглую голову, но за пеленой возбуждения ничего не разобрать.
- Я хочу так.
- А я нет.
- Я не забеременею, будь спокоен, - огрызается, сам подается бедрами навстречу, трется об меня и провокационно закусывает раскрасневшиеся губы, не понимая, как сводит меня с ума своей открытостью, дерзостью, напором.
- Послушай, - как же тяжело говорить.
Но все слова застревают в горле, когда он, перевернув меня на спину, оказывается сидящим на моих бедрах, и почти сразу насаживается на меня, загоняя член на всю длину, глухо шипит, запрокидывает голову и морщится, и, черт подери, какой же он сейчас красивый. Слишком откровенный. Слишком сексуальный, в нем все слишком.
- Бестолочь! – шиплю от резкого давления испытывая почти болезненное удовольствие от тесноты и жара его тела. Он такой восхитительно узкий, и осознание, как долго у него не было секса, заставляет тело трепетать от волнения и почти счастья.
- Теперь, хочешь ты этого или нет, но если ты чем-то и болен, значит, мы загнемся оба.
- Вот же придурок, - притягиваю его к себе и нежно целую, улыбаясь ему в губы. Ну что за романтик недоделанный?
Сжав пальцами его бедра, медленно начинаю двигаться, не выпуская его губ из жаркого плена. Он тихо матерится, шипит и изредка стонет, лаская себя рукой. Пытается сам задать темп, начать двигаться быстрее, сильнее, резче. Но я надежно фиксирую его бедра, стараясь не сделать больно, и не давая возможности двигаться так, как ему хочется.
- Блядь, Глеб, что ты меня как девственницу нежишь, еби уже, я же взорвусь сейчас… - так разъярено на меня еще не стонали.
Ну сам напросился…
Все тормоза напрочь отказали, срываюсь на сумасшедший ритм, без конца вбиваясь в его тело, заставляя его выгнуться назад. Не свожу с него взгляда. Он смотрит на меня в ответ, не отводит глаз, прямо в душу, и за пеленой возбуждения блестит что-то совсем безумное и немного пугающее. Подается мне на встречу и беспрерывно стонет, слишком громко и откровенно для этого места, и я в упор не понимаю, почему на наши крики еще не слетелись санитары. Хотя сейчас я вообще мало что соображаю.