Он постоял еще немного, провел кончиками пальцев по теплым изразцам, повернулся и замер.
Хозяйка смотрела на него внимательно и настороженно, исподлобья, и в ее лице, вдруг потерявшем моложавую свежесть, Алекс увидел ненависть и страх.
…Она что-то скрывает. Или кого-то боится. Меня?.. Что она может знать обо мне?..
В конце концов проклятая коробка все-таки грохнулась! Сразу было понятно, что она грохнется — стояла неустойчиво и как-то боком, а он все швырял и швырял в нее разные предметы, словно в помойку!
— Володя! — жалобно вскрикнула Жанна, самая молодая и впечатлительная сотрудница его отдела, и ринулась подбирать.
— Что?! — рявкнул он, и она попятилась, испугавшись.
— Упало же…
— Я вижу.
Он дернул с пола коробку. Оставшееся в ней барахло жалобно звякнуло, и, зарычав, он вывалил все на пол, в общую кучу, и впрямь выглядевшую непристойно и жалко, как мусорная.
…Это все, что ты нажил на своей хреновой работе?! Вот эта самая куча мусора и больше ничего?!
— Володька, не бузи, — с осторожным добродушием посоветовал заместитель из-за своего компьютера. — Сделанного не воротишь. Может, оно и к лучшему, что ты уходишь…
— Я не ухожу, — процедил сквозь зубы Владимир Береговой, бывший до недавнего времени начальником IT-отдела. — Меня увольняют.
…Вот именно! Вот именно, что увольняют! И отдел теперь не твой, и заместитель не твой, и эта самая… как ее… Жанна вовсе не твоя сотрудница!
А сделанного, ясный хобот, не воротишь!
Жанна ползала по светлому ковролину, собирала раскатившиеся ручки, разлетевшиеся листки, мятые файловые папки, флэшки без колпачков, тюбик термопасты, древнюю дискету с горячо любимой игрой «Warcraft-1», выпущенной, кажется, в 96-м году, и прочую ерунду.
Береговой сверху смотрел на бедняжку Жанну, которая изо всех сил старалась как-то ему помочь, и отчаянно ее ненавидел. Светлые волосы, цепочку позвонков, выступивших под свитером, и даже попку сердечком — все, все!.. Впрочем, ненавидел он не только Жанну с ее попкой! Он ненавидел свой отдел, сотрудников, всех до единого, и начальников — отдельной, яростной, острой ненавистью, от которой темнело в глазах и дышать становилось трудно.
Никогда с ним такого не было!..
— Володь, ты профессионал, — вновь подал голос его бывший заместитель, и этот голос показался Береговому лживым — от ненависти. — Ты ж понимаешь, что у тебя все будет хорошо. Ты сейчас в себя придешь, оглядишься, отдышишься и найдешь работу еще даже лучше, чем в нашем болоте.
— Замолчи, — тихо велел Береговой.
— Чего?..
— Я сказал, заткнись.
— Да ладно тебе психовать, Володька!.. Я ж говорю, что все у тебя…
— У меня? — переспросил уволенный начальник таким голосом, что Жанна проворно, как ошпаренная кошка, подалась от него под стол. — У меня мать второй месяц в больнице! Обширный инфаркт у нее. И если денег не платить, они ее в один момент в общую палату переведут, а там шесть человек! Шесть лежачих бабок, которые под себя ходят! Ты это понимаешь или нет?! И мне некогда оглядываться и в себя приходить, мне за мать платить нужно! И за квартиру тоже! У меня же кредит, черт бы побрал его совсем! Где и чего я сейчас буду искать?! Мне нужно завтра же на работу, ты понял?! Завтра же! А где я ее возьму до завтра, работу?!
И тут он грохнул кулаком по клавиатуре так, что та пластмассово икнула и треснула пополам, и Жанна, таращившаяся из-под стола, зажала уши руками, заместитель отшатнулся в кресле и чуть не упал, а из-за тонкой перегородки закричали:
— Эй, чего у вас там?! Война началась?!
— Да! — заорал Береговой. — Война, блин! Воздушная тревога!
И все смолкло.
— Из-за какой-то суки недотраханной, — выговорил он, странно кривя губы, — из-за дряни последней, чтоб ей сдохнуть!..
— Пойду я покурю, — решил благоразумный заместитель и боком выбрался из кресла. — Где-то тут мои сигареты были?..
— Владимир, а это? — тонким голосом спросила Жанна. — Это ваше?..
Береговой мрачно глянул под стол.
Она протягивала ему носки, немного поношенные, но чистые, которые он всегда держал в ящике, на всякий случай. Мало ли, ноги промочит или дырка какая-нибудь непредвиденная образуется!
Щеки у бывшего начальника моментально порозовели, потом розовый цвет перетек в ярко-алый, и на шее взбухли жилы, толстые и перевитые, как веревки.
— Ой, — тихо сказала Жанна.
— Дайте сюда!
Со всего размаху он швырнул носки в коробку, туда же полетели две половинки клавиатуры, толстая зачитанная книга и прочая ерунда, собранная с пола Жанной.
Ну вот, собственно, и все.
Все?! Теперь уж совсем все?!
— Владимир, я хотела вам сказать, — начала Жанна, старательно не глядя на него, но он не мог и не хотел ее слушать.
— Все! — вслух повторил он то, что вертелось у него в голове. — Все, дорогая Жанна! До новых встреч!
— Нет, просто очень жалко, что вы уходите, потому что с вами так приятно работать и вы так хорошо…
— Я хорошо! — подтвердил Владимир Береговой и подхватил свою коробку. — Я просто отлично!
Жанна побежала и распахнула дверь — видимо, чтобы ему проще было уходить с работы, где он провел последние три года своей жизни, создав отдел из ничего, из воздуха, где ему было интересно и трудно, и казалось, что он нужен и без него не обойдутся.
Ошибался, должно быть. Обойдутся, раз уволили в пять минут, долго не мучили!..
Выйти он не успел. На пороге возникла Леночка или Олечка из бухгалтерии, Береговой почти уперся в нее своей коробкой.
— Ты что, переезжаешь, Володечка? — живо поинтересовалась Леночка или Олечка. Она жевала морковку, держа ее почему-то двумя пальцами, как сигарету. — А куда? Ты же вроде только что перегородку поставил!
Из-за этой самой перегородки выглянул кто-то из его сотрудников — то есть бывших, уже не его! — окинул взглядом мизансцену и скрылся.
— Что нужно?
— Или тебя повысили?
— Меня уволили.
Леночка или Олечка прыснула со смеху и махнула на него морковкой.
— Да ладно!
Береговой плюхнул свою коробку на ближайший стол. В коробке жалобно всхлипнуло.
— Что нужно-то?..
Леночка или Олечка перестала хрупать, и лицо ее отобразило тревогу.
— Нет, правда, что ли?..
Жанна, на которую та посмотрела, горестно закивала. Леночка или Олечка сглотнула и округлила глаза.
— Володечка, как же это?.. А почему мы не знаем?.. Нет, а как же мы теперь будем, если ты…
Береговой молчал, на шее опять надулись страшные перевитые жилы.
— А я… я вообще-то за чайником, Володь, — разглядывая его, сказала Леночка или Олечка. — Ты… починил?
Береговой прошел к стеллажу и распахнул створки.
— Который ваш?
На полке помещались три электрических чайника и одна микроволновка.
— Вот этот, синенький!
— Забирай.
— А ты починил, да? — не ко времени возрадовалась Леночка или Олечка. — Вот спасибо тебе большое! А то мы все к соседям за кипятком ходим, побираемся! И сухомятка эта надоела, даже супчику не заварить! Ты молодец, Володечка!
Она сунула в рот морковку, подхватила чайник и уже почти выпорхнула из отдела, но вдруг остановилась, видимо вспомнив.
— Нет, ты правда… того?
— Правда.
— А… куда ты теперь?
— За кудыкину гору! — рявкнул совершенно изнемогший от горя Береговой и подхватил свою коробку. — Давай. Пока.
Леночка или Олечка с чайником в объятиях выкатилась в коридор, а уволенный подумал немного, плюхнул коробку обратно и взялся за телефон. Жанна смотрела встревоженно.
— МарьПетровна, — скороговоркой выпалил он в трубку, — здрасти, это Володя Береговой. Так получилось, что я… В общем, меня не будет, так что вы печку заберите. Нет, почему, работает. Я сделал. И Татьяне Евгеньевне из кадров скажите, чтоб за чайником зашла, ладно?.. Да нет, все в порядке. Не за что, МарьПетровна. До свидания.