Выбрать главу

Или так. Этот тип — рабочий из Таджикистана, естественно, наркоман — страдал падучей, а в заднем кармане у него был нож. В Таджикистане так принято, там у всех ножи. Он пришел проверять оборудование, тут с ним случился приступ, и он… напоролся на нож. Такие случаи известны, взять хотя бы царевича Дмитрия.

Ну, что-то в этом духе.

А вот почему была так взволнована Анна Иосифовна, по чьему вызову примчался Литовченко, кто такой этот третий заместитель и какого черта ему нужно в «Алфавите» — все непонятно.

Екатерина Петровна посмотрела по всем базам данных — не было человека по фамилии Шан-Гирей в издательском бизнесе, никогда не было! И в смежных направлениях он тоже не обнаружился — ни на телевидении, ни в рекламе, ни в прессе. С такой фамилией никуда не скроешься, а она нигде и ни у кого не упоминалась. Вряд ли он работал где-то под другой фамилией, он же не писательница Поливанова Маня, которая творила под псевдонимом Марина Покровская!..

Сигарета кончилась, и Екатерина Петровна грустно потушила в пепельнице окурок — никакого удовольствия не получилось, и перерыва тоже, все только мысли, и мысли скользкие, дрожащие, как капли на окне.

Когда позвонила Настя, секретарша с пятого этажа, Митрофанова уже плотно устроилась в кресле, подперла подбородок кулачком и погрузилась в очередную порцию сводок, которые непременно нужно охватить до сегодняшнего совещания.

Настя перепуганным, даже каким-то придушенным голосом попросила Екатерину Петровну подняться к ним и тут же бросила трубку.

Митрофанова ничего не поняла. Она вдруг перепугалась так, что у нее похолодело в груди, за отворотом плотного синего пиджака. Кажется, именно за этим отворотом полагается быть сердцу, Митрофанова точно не знала.

— Что там могло случиться?.. — зачем-то вслух спросила она сама у себя, суетливо покопалась на столе, выкопала мобильный телефон и еще какие-то графики — как будто ее приглашали с данными о продажах последней книги Покровской! — и выскочила в коридор.

Ничего не происходило. Все как всегда — пахнет кофе и особым запахом громадных копировальных машин, на которых распечатывали макеты, и еще немного сигаретным дымом. Кто-то, кроме нее, у них пошаливает, несмотря на строжайший запрет Анны Иосифовны! Блогерша Олечка, попавшаяся навстречу, едва кивнула — понятно, она оскорблена из-за уволенного айтишного начальника. Редакторша из отдела фантастики пробежала было мимо, но вернулась с каким-то вопросом. Екатерина Петровна не стала ее слушать.

— Потом, все потом!..

Лифта, как назло, не было очень долго, и она ринулась пешком, на ходу похвалив себя за то, что никогда не носит легкомысленные каблучки, а всегда только устойчивые, прямоугольные и ни в коем случае не высокие, а «средние».

Она ненавидела «средние» каблуки и всю жизнь носила только такие.

Задыхаясь, она ворвалась на пятый этаж.

— Настя, что у вас случилось?!

— Александр Николаевич просил вас подняться. Он… он в кабинете. — Секретарша выглядела испуганной. — Только он там… не один.

— С кем? — Митрофанова перевела дух, обрела привычный голос. — Анна Иосифовна приехала?

И приостановилась. Сердце за левым отворотом пиджака опять похолодело. Если так, дело плохо. Если начальница приехала и вызвала Стрешнева, а она об этом даже ничего не знает, значит, борьба уже идет полным ходом и его лошадь обошла ее на полкорпуса!..

А если там Литовченко?..

— Никто не приезжал, — пропищала Настя.

Ничего не понимая, Екатерина Петровна распахнула одну створку резной кабинетной двери, вошла, печатая шаг, как солдат на параде, и замерла.

По кабинету метался Стрешнев.

В директорском кресле сидел внезапно появившийся третьего дня и так же внезапно исчезнувший впоследствии новый заместитель и водил носом по каким-то бумагам.

Теперь он материализовался почему-то на директорском месте. Екатерина Петровна судорожно сглотнула.

— Что здесь происходит?!

Стрешнев отчетливо зафыркал. Шан-Гирей поднял глаза.

— Здравствуйте, — сказал он, помедлив.

Митрофанова кивнула молча, и он опять уткнулся в бумаги.

— Саша, что происходит?!

— Вы знали об этом?..

Шан-Гирей протягивал ей какой-то листок. Она взглянула, не приближаясь, и повернулась к Стрешневу. Она вообще вела себя так, как будто никакого третьего не было в кабинете.

Этот третий, которого как бы и не было, помедлил, выбрался из-за стола и двинулся к ней, слегка прихрамывая и держа листок в вытянутой руке. Третьего дня он не хромал, насколько она помнила.

— Саш, ты можешь мне что-нибудь объяснить?..

— Почитай, — буркнул Стрешнев. — Почитай, интересно.

Митрофанова брезгливо взяла листок двумя пальцами, повернула к себе и прочитала не слишком длинную фразу. Лицо у нее изменилось, и она прочитала еще раз, на этот раз шевеля губами.

Алекс внимательно смотрел на нее.

— Что это такое? — спросила Екатерина Петровна и бросила листок на «бабкин» стол. — Где вы это взяли?!

— Это я взял, — сказал Стрешнев из-за ее плеча. Она оглянулась. — Да-да, точно тебе говорю!.. Я пришел за «сигналами», потом решил журнал посмотреть, он вот тут лежал, на краешке, — он показал, где именно лежал журнал, — а под ним были вот эти бумажки. Нет, ну это дикость какая-то!..

— Так, — сказала Митрофанова мертвым голосом и боком села за другой стол, «львиный». — Это все? Или еще что-нибудь есть?..

Стрешнев хмуро кивнул на нового сотрудника. Тот подал еще два листочка. Митрофанова прочитала и эти два.

— Что за казнь?.. Что за предупреждения?.. Какие намерения?! Что значит — «казнь через неделю»?! О чем вообще речь?!

Стрешнев пожал плечами. Он все ходил вдоль стены, не вынимая рук из карманов. Ему не хотелось, чтобы Митрофанова узнала, как он сидел под столом, а этот хромоногий и бледнолицый выскочка спрашивал у него: «Вы кто?!»

Митрофанова на него оглянулась и перевела взгляд на Шан-Гирея.

— Так, — повторила она на этот раз голосом гранитным. — А вы-то тут как оказались?

— Я… просто зашел.

— Вы вот так просто взяли и зашли в кабинет генерального директора?! Что за ерунда?! Даже я себе никогда этого не позволяю!..

Шан-Гирей вяло пожал плечами, и Екатерина Петровна моментально поняла, что сделала ошибку. Стрешнев остановился у нее за спиной и, кажется, даже рукой махнул с досады.

Нельзя, нельзя так резко! У них нет никакой информации, кем на самом деле является этот новый заместитель! Все слишком сложно и непонятно, и поставить его на место в данный момент невозможно хотя бы потому, что ни Стрешнев, ни она сама так и не понимают, что это за место.

— Так, — Екатерина Петровна сцепила руки в замок и положила прямо перед собой. Ей нужно было собраться с силами. — Хорошо. Вы думаете, это какие-то… реальные угрозы?..

Шан-Гирей опять помолчал. Он вообще никогда не отвечал сразу, она заметила.

— Я не знаю. Я просто читаю то, что написано. А написана… да, угроза.

— А я думаю, — начала Митрофанова упрямо и глянула на подметные листки, — что это никакая не угроза, а просто глупость. Или дурацкая шутка.

— Так бывает только в романах. Плохих. — Шан-Гирей вернулся за «бабкин» стол. Как на свое место вернулся! — Там всегда предупреждают о готовящемся преступлении, а полиция считает, что это просто глупость. Или дурацкая шутка.

— Да нет, если бы Анну Иосифовну это беспокоило, я бы знала!.. Мы бы знали, — поправилась она тут же.

— Не факт, — отозвался Стрешнев, и она оглянулась и посмотрела ему в глаза. Тот чуть заметно покачал головой.

Мы с тобой все обсудим, но потом, вот что означало это его движение. Ты и так ведешь себя крайне неосторожно.

— Есть только один выход, — третий заместитель пожал плечами. Он вообще то и дело пожимал плечами, Митрофанова и это заметила. — Спросить у нее самой.