- Я понимаю, - кажется, до меня начинает доходить. - В любом случае, ваши действия я расцениваю, как подлые и низкие, не достойные настоящих Ангелов, - мне хочется задеть его побольнее и, кажется, мне это удается.
- Что ты знаешь о том, чего мы достойны, а чего нет, - его лицо искажается от злости. Манима слегка повышает голос, но сразу же берет себя в руки. - Ты - уже не одна из нас, и никогда ею не станешь, - теперь он хочет уколоть меня, но я не поведусь на это.
- И за это я благодарю Бога каждый свой день, проведенный на Земле, - парирую я. - А еще молюсь о том, чтобы никогда сюда не возвращаться!
Архангел презрительно усмехается, словно не верит мне. Ну что ж, мне абсолютно все равно.
- Ладно, сейчас я хотел поговорить не об этом, - к нему снова возвращается его надменный тон. - У нас к тебе предложение.
Я вопросительно смотрю на Маниму. Он нарочно останавливается, чтобы пробудить во мне интерес, а также для того, чтобы подчеркнуть важность своего предложения. Я молча жду, притворяясь, что меня мало интересует то, что он хочет сказать. Так или иначе, он продолжает.
- Я хочу предложить тебе избавиться от детей, в обмен на жизнь твоего Демона.
- Что? - я вскакиваю. - Но он... он... - я начинаю задыхаться от злости. - Он еще жив! Он ведь еще не умер? Он жив! Он жив! - я перехожу от яростного крика на тихий шепот. Он не может умереть. Нет. Нет. Нет.
Я закрываю руками лицо, чтобы Манима не видел в каком я отчаянии. Как точно они все рассчитали. Жизнь за жизнь. Я чувствую такую ненависть к стоящему передо мной Архангелу, а также всем Небесам, что мне хочется разорвать все вокруг в клочья. В отчаянии я только топчу ногами ромашки. Меня переполняет ярость и страх одновременно. Я должна принять правильное решение. Я пытаюсь успокоиться и освободить голову от ненужных мыслей. Постой... Обещать что-то, не значить сделать это...
- И как я должна буду от них... э-э-э... избавиться? - я заикаюсь, у меня словно ком в горле, когда я произношу это страшное слово «избавиться».
Сказать, что Манима доволен собой, не сказать ничего. Он сияет, в его глазах искрится победа. Теперь он уже с жалостью смотрит на меня.
- Можешь сама решить, Джаника. По-моему, аборт - это самый лучший способ. Ты же человек, поступи как поступают многие люди, когда не хотят рождения ребенка.
Я стою в ступоре и пытаюсь сообразить, могу ли я пообещать ему это, а потом не выполнить свое обещание.
- Я же говорил тебе когда-то, что быть человеком - сущее наказание, - он прерывает свой монолог, словно слышит какой-то слышный только ему звук. - О! Идем, я покажу тебе кое-что, чтобы ты быстрее приняла свое решение, - Манима хватает меня за руку и тащит за собой вниз.
Мы летим вниз, точнее Архангел летит, а я скорее вишу на его руке. Что же он хочет мне показать?
Очень скоро мы оказываемся в операционной палате. Блэк лежит на столе, вокруг него хирург и ассистенты. Все спокойно и точно делают свою работу. Кажется, его уже зашивают. Он лежит без сознания, такой беспомощный и мертвенно бледный, что я не могу на все это смотреть и отворачиваюсь. Боже, не дай ему умереть! Не дай ему умереть!
- Подожди, сейчас будет самое интересное, - окликает меня Манима. Я снова поворачиваюсь.
Датчик сердечной деятельности вдруг превращает стабильное сердцебиение в одну прямую ровную линию.
- У пациента остановка сердца, - холодно оповещает хирурга один из ассистентов. - Будем применять электрошок?
Я в шоке смотрю на Маниму. Что происходит? Все же было хорошо!
- Это не моих рук дело, - оправдывается тот. - Это судьба, - и он поднимает руки к небу.
Какая к черту судьба! Так вот, что он хотел. Чтобы я дала ему свое согласие, когда увижу, что Блэк умирает.
- Ты можешь это прекратить? - спрашиваю я Архангела, одновременно наблюдая за действиями врачей.
- Соглашайся, и я прекращу это, - его голос холоден и расчетлив.
- Сколько у меня будет времени, чтобы исполнить свою часть договора? - я начинаю терять самообладание, писк аппарата сводит с ума. «Не помогает, давай еще раз» - слышу я крик хирурга.
- Я дам тебе одну неделю, не больше.
Неделя... Неделя - это много времени. За это время я что-нибудь придумаю.
- Я согласна. Не дай ему умереть! - кричу я изо всех сил и зажмуриваю глаза. Я становлюсь как натянутая струна, все тело напряжено, руки сжаты в кулаки. Правильно ли я поступаю? Я не знаю этого.
Я слышу, как аппарат начинает отбивать еще слабые и редкие сердечные удары, и открываю глаза.
- Ну, наконец-то, - врач вытирает рукой со лба пот. - Давайте дошивать.