- Дженнифер, ты как? - Блэк, с трудом сдерживая боль, обнимает меня. - Тебе плохо?
- Да, что-то нехорошо...
- Сколько там было людей? - он задает этот вопрос вместо меня. У меня же просто язык не поворачивается спросить, я начинаю догадываться, кто совершил этот поджег. Чувство вины накатывает на меня, и я плачу навзрыд, так же как пару минут назад рыдала женщина в черной косынке.
Женщина смотрит на меня с сочувствием.
- Там был кто-то из ваших знакомых, да? - она берет меня за руку, чтобы поддержать. Я киваю и плачу. О, Боже, ну не скажу же я ей, что это я во всем виновата. - Всего погибло двадцать три человека, включая святого отца. - Нет! Нет! Нет! Мне хочется кричать. Они не остановятся ни перед чем! Чтобы спасти одну жизнь, я обрекла на смерть двадцать три других. Сволочи!
Блэк тоже понимает, о чем я думаю, наверно он тоже винит себя. Я вижу, как он сидит возле меня чернее тучи и яростно ерошит руками свои волосы.
- Ублюдки, - тихо шепчет он, сжимая руки в кулаки. «Овцы в обличии волков...» - вспоминаю я слова отца Алексея. Так и есть. Они хотели проучить нас. Ну что ж, это у них получилось. В моей груди нарастает такая ярость, что я уверенна, попадись кто-то из них мне сейчас, я без колебаний убила бы его.
- Говорят, что эти люди хотели отомстить за что-то отцу Алексею... Будто он перешел им дорогу или предал их когда-то... не знаю. Я тоже должна была быть там в тот день... - она уже не плакала, а просто рассказывала, смотря бессмысленным взглядом куда-то в пустоту. - У меня внучка заболела, а дочке на работу надо было идти, я и осталась с ней дома. Вот так уберег меня Господь. - женщина крестится три раза.
- А когда именно это случилось? - Я вспомнила о своем сне. Неужели это произошло сразу после того, как я покинула церковь?
- Когда? Да, в этот понедельник, шесть дней назад.
Шесть дней назад... Я плачу. Это я виновата во всем. Только я. Я никогда не смогу простить себя за это. Блэк сжимает мою руку, словно читает мои мысли.
- Ты не виновата в этом, Дженнифер, - тихо шепчет он мне на ухо, пытаясь приободрить. Но я вижу, что он и сам не верит в это. Я утыкаюсь лицом ему в плечо. Что же нам делать дальше?
Я не понимаю, сколько уже мы так сидим. Блэку нужно сделать укол и перевязку, необходимо уходить отсюда. Той женщины с нами на скамейке уже нет.
- Алекс, - окликаю я его. Он сидит, его глаза закрыты, и мне кажется, что он еле дышит. Он приоткрывает глаза. - Нам надо идти. - Он кивает. - Но куда?
- Поехали в аэропорт, - предлагает он. В аэропорт? - Чем быстрее мы прилетим в Красноярск, тем быстрее у нас будет защита. Возможно, нам предоставят укрытие на некоторое время, пока я не поправлюсь?
Он, безусловно, прав, в Москве нам делать больше нечего.
Мы встаем со скамейки и медленно, так же, как и пришли, идем к выходу. На дороге не видно ни одного такси, и я машу всем проезжающим мимо машинам. Девятая машина останавливается, молодая девушка высовывается из окна.
- Вам далеко?
- Аэропорт Внуково.
- Ого, - она уже жалеет, что остановилась, но с жалостью смотрит на висящего, на мне Блэка. Да и у меня вид еще тот. Затем она смотрит на часы. - Ладно, садитесь.
- Мы заплатим, - оправдываюсь я перед девушкой, помогая Блэку забраться на заднее сиденье.
- Хорошо, хорошо, давайте только побыстрей. Мне на работу в другой конец города ехать еще.
Мы, наконец, усаживаемся и трогаемся с места.
- Соня, - представляется девушка.
- Я Дженнифер, это Алекс, - представляю нас я.
- Иностранцы? Что-то не похоже. Хорошо говорите по-русски. Эмигранты?
- Да, точно, - лепечу я и слабо улыбаюсь ей в зеркало заднего вида.
Мы едем очень долго, и я начинаю понимать, почему девушка колебалась. Блэк откинулся на спинку сиденья и задремал, а я все не могла выкинуть из головы то, что произошло. Вероятно, они там с нас глаз не спускают и следят за каждым шагом. Это очень и очень плохо, если Ангелы способны на такое, неизвестно, сколько еще людей может пострадать. Теперь этот Мурамеров, или как там его, со своей защитой наша последняя надежда.
Силы покидают меня. Я уже так устала бороться, а ведь это еще только начало. Восемь с половиной месяцев нам придется скрываться, убегать и прятаться, чтобы спасти Беатрис и Майка. Нам нужно убежище посерьезней, чем церковь. Воспоминания о святом отце снова находят на меня холодной волной смерти. Если бы я знала, или хотя бы, догадывалась, что так может получиться, я бы ни за что не пошла бы туда. Видит Бог, я не хотела этого. К какому Богу я взываю? Хоть бы один из них услышал мои молитвы.
- Приехали, - Соня останавливает машину и поворачивается к нам. - Денег не надо. Удачи вам.