Третья, судя по человечьему духу, которым из нее перло, вела в туалет.
Четвертая, обитая железом, была заперта на накладной засов, на котором висело три раритетных амбарных замка.
Модест подошел к запертой двери, выудил из кармана пиджака связку ключей и начал возиться с замками. Отомкнув последний, он снял засов и, аккуратно опустив его на пол, открыл дверь.
— Ну, давайте ваши сувенирчики, — обернулся он к Кларе.
— Простите, не понимаю, о чем вы.
— Как же, мечи Драгнир и Иммельсторн. Ведь вы же их доставили.
— Вы что! — потрясенно выдохнула Клара. — Это же Мечи! Они могут потрясти Упорядоченное. И с какой стати я их буду отдавать вам? Тем более, что я добыла их, исполняя договор.
— Знаю, знаю. Гражданин Ямерт осознал, проникся, раскаялся и обещал впредь. И в знак исправления, становления, как говорится, на путь истинный, прислал уведомление, что вы доставите эти изделия народного промысла. Во избежание, так сказать. Так что, договор вы выполнили, с чем вас и поздравляю. У заказчика претензий не имеется. Ну, давайте, давайте. Сколько можно тут рассусоливать. Я, между прочим, в нерабочее время на работе и при исполнении.
По-хозяйски протянув руку, он взял у оторопевшей Клары сверток с мечами и начал развязывать ремни, стягивающие кожу.
— Накрутили тут. Прямо хоть режь. А не положено. Это же тара упаковочная — материальные, так сказать, ценности. Понятие иметь надо.
Развязав узлы, он начал разматывать кожу.
— Стойте! — закричала Клара. — Нельзя, чтобы он соприкоснулись. Есть пророчество. Если они соприкоснутся, то погибнет мир.
— Вы мне это прекратите! Здесь вам не балаган. И нечего разводить темные суеверия. Пророчество, понимаешь.
С этими словами он, взявшись за рукояти, вынул Мечи и скрестил их.
— Ну и где тот мир, который погиб? Стыдно в вашем возрасте верить в бабкины сказки.
Он повертел мечи.
— Вы только поглядите, как тонко сделано. Сразу видно — ручная работа. Умельцы трудились. Так что мы имеем продукт народного творчества, а не какие-то туманные артефакты.
Арте там или не арте — это еще будем посмотреть. А факты вот они — перед вами. Объективная, так сказать, реальность, данная нам Богом в ощущении. В полном соответствии с материалистической концепцией имеем материальное выражение конкретного народного творчества и эпоса. И ничего более.
А всякие там пророчества и другую мифологию оставим всяким там толкиенутым на голову и прочим ролевикам. Хоть у вас и высшее образование, но стыдно быть такой темной. Вот в таком аксепте. Ну, вы присядьте, а я сейчас оприходую новые экспонаты.
С этими словами он шагнул в открытую дверь и скрылся в глубине помещения.
Клара, ошарашенная полученной выволочкой, робко вошла в открытую дверь.
Помещение, в котором она оказалась, напоминало помесь музея со складом. Оно было забито различными предметами, чучелами, скелетами, муляжами, на каждом из которых была прикреплена бирка с инвентарным номером. Такими же бирками пестрели плакаты, схемы, диаграммы и таблицы, густым слоем покрывавшие стены.
Рядом с дверью на колченогом табурете стояла покрытая пылью большая бутыль зеленого стекла. За пыльным стеклом что-то мельтешило. Клара протерла стенку бутыли и остолбенело уставилась на нее. Из-за стекла, прижав к нему разведенные в стороны ладошки с растопыренными пальцами и расплющив нос о стекло на нее жалобно и безнадежно смотрел Игнациус — Архимаг Долины, самый могущественный маг Упорядоченного.
— Ну, вот. Порядочек. — сказал Модест, выходя из глубины помещения. Перевесив несколько плакатов, он на освободившиеся штыри пристроил Мечи. На их рукоятках сверкали новенькие алюминиевые бирки с выдавленными инвентарными номерами. Отступив назад, он полюбовался на свою работу и, по-хозяйски поправив бирку на соседнем экспонате, повернулся к Кларе.
— Что тут у вас? — спросил он, заметив ее изумленный вид.
— Там…, там…, - только и смогла выдавить из себя Клара, тыча пальцем в бутыль.
— Так, — сказал Модест, подходя к бутыли и всматриваясь в бирку. — Инвентарный номер 73584.
Он заглянул в появившийся в руке пухлый блокнот.
— Игнациус, дух мелкопакостный, злокозненный, — прочитал он. — Да вы не беспокойтесь. В ведомость материального учета внесен. Разбазаривать не позволим. А бутыль опечатана моей личной печатью. Так что никуда не денется. Вот в таком аксепте.
Игнациус опустился на дно бутыли и обреченно обхватил голову руками.
— Ну, выходите, — сказал Модест, позвякивая ключами, — запирать буду.