Продолжая глядеть на убитую Роман поинтересовался без единого намёка на энтузиазм:
– И чего она успела рассказать любопытного?..
Кирилл надавил на кнопку – фотоаппарат погас, телескоп свернулся. Сунув гаджет в карман старлей отошёл к стене и, скрестив руки на груди, упёрся спиной. С тихим вздохом усталости, с интонацией человека, которому уже давно пора отдохнуть он ответил:
– Ну… рассказала, что поссорилась со своим и выбежала в подъезд. Там увидела, что у соседей не закрыта дверь, решила заглянуть… Ну заглянула… Ну и сразу тревогу забила, соответственно…
Не отрывая взгляда от покойницы Роман раздумчиво покачал головой и полностью погрузился в осмотр. Внимание привлёк её наряд: тёмный пиджак, не самая вольная, скорее даже строгая юбка и причёска, с которой женщина пошла бы скорее на работу, чем на свидание. Потом глаза остановись на роскошном ожерелье у неё на шее: блистательное, явно очень, очень дорогое. Такое могла бы носить и, скажем, жена дипломата… Ниже ожерелья на груди слева кровавое пятно, ткань разрезана полоской шириной в ладонь; под ней точно так же ополосована и тонкая белая кожа. Края сошлись, видна только самая верхушка раны, но человек с опытом уже сказал бы, что убили несчастную ножом, и явно большим… С раны взгляд Птачека прыгнул на почти спрятанные за коньячного цвета волосами уши. Точнее он заметил, что в одном ухе блестит, а в другом нет. Наклонившись капитан прищурился: на правой мочке красуется богатая, золотая с россыпью бриллиантиков серёжка. На левой такой нет, однако виден след от зажима и свежий прокол.
Трофей?..
В полной тишине, даже не слыша докатывающегося с кухни женского бубнёжа Роман отшагнул и пригляделся к телу целиком. Убитая покоится так, как никогда бы не легла сама: её явно ворочали. Правая рука вытянута вдоль бока, левая же будто обнимает кого-то, кто ушёл. Рядом словно бы лежал другой человек, но на постели следов этого нет… В раздвинутых, облачённых в колготки ногах отсвечивает фоторамка. Точно нарочито небрежно брошенная она спит картинкой вниз. Капитан достал тряпку-выручалку и аккуратно приподнял за краешек: перед ним предстала улыбающаяся, счастливая пара; некий мужчина и эта самая женщина щека к щеке смотрят в камеру. Одеты красиво, в свадебное. Дата в уголке пятилетней давности…
Опустив фоторамку, как лежала, Роман выпрямился и вновь взглянул на жертву в целом. Снова скользнув взглядом мимо дорогущего, кричаще роскошного ожерелья он поднял глаза и всмотрелся в мёртвое лицо. При жизни убитая явно обладала поразительной, дивной красотой – сейчас же это не лик, а посмертная маска. Воистину гибель не красит никого…
Роман вдруг подавился воздухом, забыл, как дышать! Ноги его стали варёными и в тоже время будто пустили корни – с места не сойти! Проглотив холодный противный ком капитан закрыл глаза; сделав несколько глубоких, неторопливых вздохов вновь их открыл… Нет, он не ошибся. Уже вовсе не такая прекрасная, не лучезарная, а бледная и навсегда уснувшая пред ним лежит та самая незнакомка, встретившаяся тогда им с Валерием в театре. Тот миг был краток, но женщина с такой внешностью запомнится любому.
Птачек нервно закусил губу, уронил взгляд под ноги… снова поднял; увидев тоже самое, что и мгновение назад, подытожил: сомнений нет, это она.
Долгое время молча и просто с любопытством наблюдая, как ведёт осмотр новый следователь, Кирилл в конце концов подал голос:
– Красивая, правда?.. Возможно, если повезёт, мы найдём на ней его образцы… Я вот что думаю: странно, что он не взял её ожерелье, а обошёлся лишь серёжкой. Ожерелье ведь поценнее будет…
Чувствуя, что пока не может мыслить абсолютно трезво, Роман ответил первое, что пришло в голову:
– Это был бы разумный вопрос, если бы он воровал… Но ведь он не ворует, он собирает трофеи. Разве нет?..
Кирилл отвёл глаза, неопределённо покивал. С тихим, однако чуть ли не менторским тоном он возразил:
– Это да, он забирает трофеи… Но разве не лучше ли ему, не приятнее ли забрать в качестве трофея не какую-то там серёжку, а вот такое вот роскошество?.. Разве нет?..
Роман скривил губы.
– Ну… может быть серёжку легче спрятать?.. Хотя… Я тебя понимаю. Один хрен, что у него найдут, если поймают – серёжку или там ожерелье… Вес улик от их ценности не зависит. Если он их не продаёт, а только собирает, то мог бы забрать с неё что угодно, не боясь попасться на сбыте. Да-а-а… интересный вопрос…
С полминуты они молчали. Роман разгадывал убитую, Кирилл чесал подбородок и о чём-то думал. Брови его вдруг взлетели; словно давно уже должен был, да вот только что вспомнил он заявил: