К прозрачным, самораскрывающимся дверям магазина подошла фигура с горкой снега на шапке, с льдинками в ресницах и щеками красными, как варёная свёкла. Зайдя в тепло Роман вдруг почувствовал, что от ходьбы по снежным завалам у него жутко вспотела спина. И потом пахнет, что аж чувствуется…
– Ладно… – Он снял шапку и с силой тряхнул – на пол полетели белые комки. – Домой приду – помоюсь…
Народу внутри – видимо-невидимо. Протискиваясь меж чужих боков, разыскивая дочкин заказ и избегая спрашивать дорогу к ТАКОМУ Роман ходил от отдела к отделу и вертел головой, как филин. Мимо проплывал стеллаж с тортами, когда из-за стенки долетело:
– Да пошла ты, сука!
Громко, грубо! Птачек не успел и подумать, как ноги сами понесли его в обход, ближе и быстрее к возможной ссоре! Обогнув стеллаж капитан застал рослого мужчину в форме охранника и пожилую женщину, держащую за руку девочку.
– Нихуя ты от меня не получишь!
Широкий, как шкаф, и откормленный, как бык, мужчина прижимает телефон к щеке круглого и увесистого, что канализационный люк, лица. Лбом смог бы и железнодорожные гвозди забивать, а о такую массивную челюсть сломает копыто и конь.
– Нихуя! Поняла!
Поглощённый пререканиями по телефону он, похоже, забыл, где находится. Бывшая, что ли, у него там на проводе?..
– Му-у-ужчина! – Пожилая женщина ухватила девочку покрепче и завела за спину, словно той угрожают. – Вы чего так выражаетесь?! Тут люди ходят! Дети вас слышат… А вы вон ещё, оказывается, и в охране работаете!..
Мужик раздражённо глянул на бабку и отвернулся.
– Всё! Потом перезвоню!
Спрятав телефон он шагнул к пожилой и навис над ней, как скала над деревцем.
– А тебе чего, бабуля?! Больше всех надо?! Покупай, чего хотела, и уходи. Давай-давай! Уши не грей здесь!
Женщина обомлела, одной рукой схватилась за грудь а второй, позабыв о ребёнке, стала махать, ища опору.
– Ну и грубия-я-ян… – Глядя ему в глаза, она замотала головой. – И как у вас только совесть имеется…
– А может и не имеется… – Роман сделал шаг вперёд. – Ты чего это, герой, хулиганишь? Ты не у себя дома… Ну-ка! Сбавь-ка обороты!
Охранник повернулся: от ярости его глаза полезли из орбит! Лицо вообще налилось краской, как помидор.
– А ты чего тут вякаешь?! – Он бросил руки в стороны, словно собираясь выхватить воображаемые револьверы. – По роже давно не получал?!
Роман сделал глубокий вздох, его плечи с хрустом поднялись и прошлись по кругу, разминая суставы.
– Послушай-ка ты, молодец… – Он поднял руку и ткнул в грубияна указательным. – Либо ты сейчас перестанешь бузить… либо… я сообщу в полицию и тебя заберут за хулиганство. Понял?..
Какой палитрой, какой мимикой заиграло лицо грозного! Гнев! Высокомерие! Презрение… А когда на возгласы подтянулись другие, когда в громилу впились взгляды уже десятка глаз – ещё и смущение.
– Что тут происходит?! – Через толпу протиснулся ещё один мужчина в форме охраны, только седой и с бейджиком с большими буквами: «Начальник Охраны Тимофеев А.А.» – Саня! Чего ты тут оры наводишь?!
С приходом «Тимофеева А.А» бугай почему-то сдулся. Взгляд его забегал по лицам, а румянец гнева на щеках уступил пурпуру сконфуженности.
– Артём Астафьевич, да я…
– Что я?.. Что я?! Я всё слышал! – Не глядя по сторонам, лишь в глаза подчинённому пришедший ткнул большим пальцем за спину. – Иди лучше на склад, Толе помоги! Иди-иди! Поторопись!
Зыркнув исподлобья охранник сжал кулаки и, стараясь всё-таки держать спину прямо, пошёл. Старушка шарахнулась, отступила с его дороги. Девочка у её руки глазеет на происходящее с истинно детским интересом ко всему необычному. Пропустив могучую фигуру мимо, Роман ещё мгновения стоял, чего-то ожидая… и только чуть позже позволил себе расслабиться.
– Извините! – Седой встал во весь рост и, точно намереваясь обнять всех столпившихся, широко развёл руки. – У человека жизненные неурядицы! Не судите строго! Извините, люди! Пожалуйста!
Потихоньку-помаленьку все стали расходиться. Долетели перешёптывания, обсуждения. Успокаиваясь Роман поглубже вздохнул. Стараясь не глядеть в чужие лица он вновь побрёл вдоль рядов с товарами. Что же ему там было надо-то?.. Ах да…
Интересная новость
Гладко тот вечер всё же не кончился: Настя устроила громкую сцену; упрашивала, ругалась, даже грозилась сбежать из дома! Однако судьба её была решена и всё-таки она смирилась. Наполовину из-за невозможности самой решать, наполовину из-за любимой второй смены, в которую предстояло учиться. Хоть что-то, как ПРЕЖДЕ… Когда в первый учебный день она ещё утром провождала отца на службу, то бросила ему в спину: