Тогда, наверное, и переживать не о чем?..
Колёса не успели намотать и ста метров, когда пассажир высказал вежливую, а скорее заискивающую просьбу:
– Только пожалуйста… Чтоб ни одна душа…
От важности парень надулся, как жаба. Испытывая силу, величие, чувствуя в руке невидимый, но самый настоящий властный поводок он ответил, как мог бы боярин ответить холопу:
– Не волну-у-уйся… Никт-о-о-о не узнает…
Ему жутко, прямо-таки до зуда загорелось добавить: «Если ты постараешься…» – он еле сдержался. Лишь по его тонкой ухмылочке понимающий догадался бы о копошащихся в молодой голове бурных мыслях.
Дзержинского стелется впереди, столбы убегают назад… Вот уже и перекрёсток с Автостроителей минули. Пассажир оторвался от окна быстро, словно опомнившись! В его срочно обращённых к водителю взоре и голосе даже эмоционально-глухой углядел бы угодливость:
– Погоди! У меня нету… ну… ты сам знаешь чего. Останови – вон, как раз, аптека! Сходи, пожалуйста, купи…
Чем больше заискивания, лебезения… а то и неприкрытого раболепия, тем больше высокомерие того, к кому обращаются. Парню даже пришлось постараться, дабы на его лице не отразилось уж слишком много гордыни.
Повинуясь руке автомобиль сбавил скорость, ушёл вправо и припарковался на широкой, нынче пустой площадке у примеченного Торгового Центра. Небрежно задев взглядом красные огни здания хозяин машины послал пассажиру самую свою победоносную улыбку и авторитетно заверил:
– Конечно! Не вопрос. Посиди, пока, подожди. Я скоро!
Насколько реплика парня гордая, настолько же и ответ пассажира заигрывающий:
– Обязательно… Как скажешь…
Чуть ли не лопаясь от самодовольства, хоть и думая, что выглядит естественно, парень застегнул молнию до горла, выбрался на улицу и пошёл к ТЦ неспешной господской походкой. На самом деле ему стало холодно ужасно! От адского мороза голую макушку не спасут никакие волосы, пусть даже густые, как у зубра! А уши того и гляди свернутся в трубочку! Левое как-то нехорошо защекотало… потом резко кольнуло!.. и перестало…
От странного ощущения, что одно ухо умирает от холода, а второе ничего не чувствует, как-то боязно… и всё же парень дошёл до самораздвигающихся дверей стойко, без роняющей достоинство поспешности. В спину ему наверняка смотрят и безусловно оценивают… Он обязан держаться солидно!
Стоило спрятаться за стену, скрыться от глаз наблюдающего из машины, как парень тут же дал волю чувствам – неостановимо задрожал! Затрясся, как ненормальный! Но хотя холод всего за минуту успел прогрызться до костей и заломить их, а в тепле левое ухо снова заболело, всё же с искренней, неприкрытой улыбкой самовлюблённости молодой человек резко выбросил правую – ладонь сжалась в кулак и, повинуясь приказу хозяина, стремительно метнулась вверх-вниз!
– Да! Да, чёрт возьми!!!
Ни мороз, ни превратившееся, если пощупать, в кусок воска ухо, ни усталость от вчерашней гулянки, после которой толком и не спал – ничего не испортит веселье! Ничего! Такое намечается… ТАКОЕ!.. Пацаны от зависти сдохнут, когда узнают!
Добравшись до аптеки и погуляв меж рядов «клиент» остановил взгляд на коробочке с голой женщиной в мундире гусара. Подумав и выбрав всё-таки её он взял упаковку и прямо с ней в руках достал на подходе к кассе телефон. Самый близкий друг, Вадим, ответил чуть с запозданием:
– Алло, Роберт?.. Чего тебе?..
Голос уставший, заспанный, будто сейчас не глубокий вечер, а уже чуть ли не утро.
– Вадя, Привет! Я тебе сейчас такое расскажу – в осадок выпадешь!
Продавщица глянула на покупателя без энтузиазма. Явно тоже уставшая, в возрасте, с синяками под глазами она приняла коробочку, чиркнула по счётчику и механически, как робот, произнесла:
– С вас восемь сот пятьдесят девять. Карта? Наличные?
Чтоб не видели его ехидно-счастливого лица шаря по карманам парень отвернулся.
– Чего там у тебя ещё?.. Слушай, Роб, я устал. У меня треня была – пипец какой-то. Кажись тренер решил меня за что-то вздрючить… Я умираю спать хочу…
– Слушай меня! Слушай! – Не найдя карточки в наружных парень принялся шарить по внутренним, а после и по брюкам. – Тут т а к о е на подходе!.. ТАКОЕ! Короче! Новость – ОГОНЬ! Сейчас пока ещё говорить рано, но движуха катит куда надо! Часика через три всё разрулится! Не спи, жди звонка! Отвечаю – оно того стоит!
Отключившись он стал прятать телефон и когда засовывал в карман, заметил, насколько дрожат руки – как у запойного пьяницы! А ведь никогда ещё так не волновался. Ни разу!
Пальцы шарят без пользы, время идёт… продавщица барабанит по столу со скукой, еле сдерживается закатить глаза. Разозлившись Роберт вытащил припрятанную на всякий пожарный заначку. Неаккуратно, словно держит кулёк семечек, вытянув тысячу он бросил бумажку на стол и с гордо поднятым подбородком, уже поворачиваясь спиной, снизошёл: