– Помоешь посуду, ладно?..
– Вот сам и мой! – Настя зло скрестила руки на груди, а потом даже и дверью хлопнула: – Ишь! Нашёл домработницу!
***
Пока ехал Роман представлял, что в отделении его будет ждать нечто особенное: какой-то переполох, суета… быть может паника. Да и не был там давно – того и гляди на входе документы попросят… Когда же прибыл, создалось впечатление, что ушёл только вчера: время здесь будто остановилось, даже дежурный оказался тот же. Помахав друг другу они вновь занялись каждый своим: Роман побрёл наверх, а дежурный уткнулся в спрятанный за столешницей смартфон.
Поднявшись на ярус капитан Птачек сперва воровато выглянул из-за угла: пара фигур бредёт по коридору друг к другу… разминулись… Ещё некто скучает неподалёку от его кабинета. Понятовского вроде не видно…
Приняв вид спокойный и независимый Птачек переступил порог и акцентированно непринуждённым шагом направился к себе… хотя знающий на что обратить внимание обязательно бы заметил, что ступает капитан тише мыши, а мимо кабинета полковника вообще не прошёл, а будто по воздуху проплыл.
Приблизившись к двери в свою «будку» Роман сосредоточился на стоящем у стены: немного худоватый, с выраженными то ли от природы, то ли от этой самой худости скулами, мужчина опёрся о стену и так же ловит взглядом пришедшего, как и тот его. Рубашка выглажена, но ей явно не меньше двух дней – воротничок измят беспощадно. На подбородке и щеках лёгкая щетина, а под носом намечаются усы; и взгляд – сухой, очень деловой. Кирилл, как всегда, одним только видом заставляет вспомнить слово: «спец».
– Привет. – Роман протяну ладонь. – Чё?.. Как?..
Пожав протянутую, Спиридонов мотнул головой.
– Айда к тебе. Без лишних ушей пошепчемся.
Словно заранее репетировали – оба одновременно развернулись и шагнули к двери. Появившийся в пальцах капитана ключик утонул в замочной скважине, захрустело… Дверь открылась и почти тут же захлопнулась. Роман прошёл вперёд, а вот Кирилл задержался – под его жилистыми пальцами замок снова хрустнул, запирая. Дверь запечатала обоих в кабинете, как пауков в банке.
Смахнув не такую уже и невидимую пыль Птачек уселся в кресло, из экрана компьютера на него взглянуло искажённое отражение. Кирилл же присаживаться не спешил: отойдя от входа дальше, чуть ли не к самому окну, он снова опёрся о стену и скрестил руки на груди.
Остановив взгляд на старлее капитан вопросительно кивнул и глаза постарался сделать выразительными. На миг опустив голову Кирилл закусил губы, потом вообще сжал… Вновь подняв лицо, которое, полное впечатление, намеренно сделал простоватым, он без важности в интонации, даже как-то доверчиво спросил:
– Ром… прежде, чем начать… пожалуйста, скажи – тут Кривкин во вторник со сломанным носом появлялся… а потом вообще куда-то пропал. Это случайно не твоих рук дело?..
На секунду, но Роман растерялся и это отразилось в его глазах, в ненарочном движении кистью. Восприняв это как ответ Кирилл всё также без напряжения, точно добрый доктор с пациентом, продолжил:
– Так-то никто ничего не знает: Миша особо-то не светился… Так – зашёл-вышел. Только я, наверно, и заметил. Ну дежурный ещё… Конечно, если не хочешь, – он чуть заметно склонил голову и пожал плечами, – можешь не рассказывать…
Помедлив, пожевав губу… наконец даже побарабанив пальцами по столешнице Роман взглянул сослуживцу в глаза с трудно читаемым смыслом. Его ответный вопрос прозвучал совершенно обыденно:
– И чё?.. Сильно на нём заметно?..
Кирилл охотно кивнул, даже веки опустил.
– И в темноте, наверное, видно будет…
– Пу-пу-пу-пу-пу… – Глядя будто в никуда Роман пораздувал губы. – Пу-пу… – Помедлив, не отрывая от старлея хоть и не враждебных, но внимательных глаз, он приподнял брови. – А с чего ты интересуешься?..
Спиридонов помотал головой; его руки заёрзали, точно стараясь скреститься ещё туже.
– Лишь из праздного любопытства… Только лишь. – На мгновение он снова опустил, потом поднял взор. – Но если не хочешь, можешь не рассказывать: я ж сказал – никто, кроме меня, скорее всего ничего не видел.
– И дежурного, – добавил Роман машинально.
– И дежурного. – Кирилл снова чуть склонил голову. – Хотя в ту смену, если я помню правильно, тосковал Захарчук, а ему, сам знаешь – всё по барабану, лишь бы не трогал никто.
Захарчука Роман помнил смутно, но возражать не стал. Помедлив ещё малость, прямо-таки чувствуя себя загнанным в угол он осторожно, точно под допросом, спросил:
– Ну а что, если моих?..
Будто до того сдерживался, но теперь устал, Кирилл неожиданно выпалил: