Посчитав, что проветрился достаточно, Птачек оставил окно на сквозняк, сцепил руки за спиной и стал медленно, следя за каждым своим шагом бродить, то доходя до двери и прислушиваясь, что в коридоре, то возвращаясь глотнуть свежего воздуха и глянуть на улицу.
Вопреки тому, что убит уже второй, не связанный с театром человек, всё равно сложно заставить себя поверить, что интерес Поэта далёк от театральных подмостков. Не получается, хоть ты тресни! Чутьё вопиет, что последние убийства для отвода глаз. Был бы Роман этим самым маньяком, – наглым, хитрым, даже нарочито в своих выходках пёстрым, однако ж вовсе не глупым, – да он бы так и сделал; он бы отвлёк внимание следствия, заставил посчитать наблюдение ненужным, дискредитировал, если б мог, работающих над делом…
Не-е-ет… Нет и ещё раз нет. Театр – вот где его интерес, вот куда он метит. Там его задумка не завершена… К тому же это единственное направление, где можно надеяться на предсказуемость; единственная возможность поймать убийцу! А для одного попавшего в жернова системы капитана теперь и игра ва-банк – ни больше ни меньше.
Заострившись на этой мысли Роман не заметил, как остановился, сжал кулак и махнул, словно по столу! Лицо его покраснело, лоб взбороздили морщины а глаза стали, будто не простой мужик это, задумавшись, пялится под ноги, а матёрый стрелок выцеливает мишень!
Театр – вот где все ответы! Вот куда надо идти! Вот где надо искать! И искать уже не церемонясь. Нужно добиться от Валерия правды, вытрясти из него всё, что знает – а знает тот наверняка немало… Довольно ему скрытничать, от этого зависит уже слишком многое! Пускай раскроется, пускай проболтается и тогда – очень возможно – станет ясно хоть что-то!.. А если станет ясно что-то – тогда по цепочке станет ясным уже всё.
Ведя такие бесхитростные, прямые, как палаш, рассуждения Роман вдруг споткнулся о собственный же вопрос – какой применить подход?..
Валера, если ещё раз увидит, без вежливости уже пошлёт, куда подальше. И ведь не докопаешься: на самого-то него ничего, с убийствами напрямую не свяжешь… Он вообще может пожаловаться на преследование и если в обычное время его жалобу просто закинули бы в долгий ящик, то сейчас…
Какое-то время помучившись Птачек вдруг просветлел: морщины на лбу разгладились, взгляд потерял тяжёлость и вообще весь он выпрямился и даже снова подошёл к окну вздохнуть свежести.
А что, собственно, терять?.. Ему, как рабу – кроме оков терять нечего, приобретает же он весь мир… Встреча с Валерием и выбивание из него ответов – это неизбежность. Да, разумеется – сперва, как и всегда, нужно попытаться словами: убедить, воззвать к совести… напугать… что-то пообещать… Ну а если не получится, если Валера заупрямится… что ж… как уже сказано – на кону слишком многое и для человека и так уже одной ногой в пропасти, это выбор без выбора.
***
Стоило принять решение, определиться – и секунды полетели, как пули. Вот только Роман размышлял, смотрел вдаль… теперь же, когда путь лёг, как чертёж на бумагу, туман дум рассеялся и цель прояснилась, капитан Птачек будто физически почувствовал, что время утекает, как вода сквозь пальцы.
Нужно действовать прямо сейчас!
Наскоро одевшись и заперев кабинет, никому ничего не сказав и никого не предупредив Роман выбежал из управления, как ужаленный. Прыгнув в машину он дал прогреванию не более двух минут, выжал газ, взнуздал, как упрямого коня, старенький «форд» и погнал, помчался, полетел на Центральную Площадь даже не пристегнувшись.
Слава богу длилось это помешательство недолго: уже на середине пути Роман понял, что слишком спешит, что за образом театра и Валерия не разбирает дороги. Приказав себе успокоиться, не мчаться а просто ехать, к перекрёстку Маркса и Ленинградской капитан подобрался уже почти выдержанно, даже скорость только раз превысил.
Очередь перед светофором на красный длиннющая, чуть ли не до предыдущего перекрёстка. Поначалу всё ещё витая в тревожных размышлениях Птачек не обратил внимания, но когда на зелёном она не иссякла, а стала ещё длиннее, сфокусировался. Минут десять стояли неподвижно, потом сдвинулись метров на пятнадцать и снова встали… Достав бинокль Роман высунулся из окна и хорошенько вгляделся: вереди средь огромного столпотворения, меж не двигающихся и даже, кажется, заглушенных машин люди в форме ДПС, рядом же несколько гражданских; кто-то присел на корточки и прямо так курит, кто-то разговаривает по телефону – лицо гневное, рот разевает широко, напрягает шею, резко жестикулирует…